Стечение неблагоприятных обстоятельств, отсутствие средств и братии не раз заставляли преклонного уже летами и немощного настоятеля отца Алексия серьезно задуматься над делом устроения обители.
Чувствуя всю трудность служения избранному делу и не надеясь на свои старческие силы, отец Алексий решился просить Священный Синод и местного Преосвященного об увольнении его обратно на Афон. Священный Синод, снисходя на неоднократные просьбы игумена Алексия, уволил его от должности настоятеля и строителя монастыря. 2 января 1897 года отец Алексий отбыл на Афон.
Сначала он жил на келлии святителя Николая Чудотворца Дионисиатского монастыря около Кареи, после на Новой Фиваиде, на Стефановской келлии Руссика, в самом Руссике.
Отец Алексий все время своего отсутствия на Афоне не прерывал связь со старцами Руссика: в 1899–1900 годах писал письма библиотекарю Руссика Матфию (Ольшанскому), в 1904–1911 годах писал письма игуменам Руссика, [555] которые представляют богатейший материал для истории Свято-Троицкого Никольского монастыря. Но мы обратим внимание дорогих читателей на одно покаянное письмо 85-летнего старца, жившего в подвижничестве уже 30 лет, от 13 января 1909 года и обращенное к игумену Мисаилу: «Да будет сие мое письмо прочтено с достодолжным спокойствием и с подобающим вниманием, несмотря на то что оно писано глубоко падшим, загрязненным порочной, нечистой, греховной, многолютной жизнью [человеком]. Не укорами, не сетованием, не жалобами, не советами содержание его наполнено, но раскрытием тех святых, благодатных истин, которые могут послужить к спасительному умиротворению желающих водворения мира, согласия и чистой, святой любви, ибо они открываются все яснее и очевиднее самой благостной любовью вселюбящего Бога.
Да не покажется неуместным, что именно я, зачерненный, дерзаю вступать в обсуждение святого милостивого промышления Бога! Но! Именно для меня то, сие таковое дерзновение мое и является, по милости Бога, вполне естественным, нормальным. Ведь я почти тридцать лет (до пострига. – Сост.) в полном цвете развития телесных сил прожил с мертвой душой, мной самим убитой. Погружаясь все глубже и глубже в омут мятущейся жизни внешнего мiра, я быстро преуспевал в ревностном исполнении воли обольстителя диавола, а с сим как бы незаметно, но тоже быстро удалялся от Бога, святой Его Церкви и от всего добродетельного и святого. Сатанинская злоба примчала меня уже на край погибели. Я потерял всякую надежду на спасение. И вот долготерпеливый, оскорбленный многократно моей неблагодарностью к оказанному мне спасению от гибелей, великий, беспредельно любящий человека Бог снова, опять простирает руку помощи, вселяет в меня надежду в возможность избежать погибели и [помогает] освободиться из цепких объятий диавола. И, несмотря на мои безумные невнимания к Его содействиям в освобождении от конечных бед, Он вновь открывает готовность принять меня под покров и защиту Свою. (О, Боже мой, как мне больно и стыдно и горько вспоминать о моей омерзительной, скотской, ехидненной нечувствительности и неблагодарности. И во веки веков не оставит меня воспоминание о таковом страшном оскорблении, нанесенном Тебе – Благодетелю, Создателю моему, мной – низшем всякого скота, падшим рабом Твоим.) К таковому решению Создателя – Бога деятельной споручницей явилась Преблагословенная, Пречистая Дева Богородица – покровительница, наставница, учительница погибающих, потерявших здравый, ясно видящий ум. Она приняла меня поистине в тихий, удаленный (еще и теперь) от сует и дрязг мiра внешнего в Ею оберегаемый приют. В нем и началась переплавка (Дан. 12:10) моя и, милостью Бога и Ея, и по сие время работа пересоздания моего скотского состава в человеческое. Здесь постепенно, неустанно освящая, научая, просвещая меня для укоренения загубленных мною же смирения, терпения, кротости, любви и прочих добродетелей, украшающих и веселящих души ведущих и любящих Бога христиан, происходят изменения во мне для уничтожения с корнем сатаной привитых гибельных, унизительных, порочных страстей: гордости, самомнения и прочих. Все это приводит меня к познанию глубокого моего падения и к познанию потери Духа Божественной жизни. Но горечь такового познания спасительна, она узкой тропой ведет к познанию себя и к жажде любить Бога, быть вполне послушным Его велениям, а отсюда и к любви к людям и искреннего желания всем всех благ и радостей в Боге». [556] Дай Бог нам всем подобного покаяния и сознания.