Отец Феодосий в первую очередь был молитвенником, выдающимся делателем Иисусовой молитвы. Интересны по этому поводу рассказы его ученика отца Никодима: «Я спросил старца: „Как мне теперь и после смерти вашей заниматься умной молитвой?“ Он ответил: „Занимайся умной молитвой в покаянном духе, не ищи сладостей сердечных и видений умных по воображению, кроме случаев явной милости Божией к грешнику, подобно мытарю. Каким уже способом по отеческому преданию навык творить умную молитву, с таким и оставайся. Только не привязывайся к нему. Не давай ему действовать самому по себе. Никакой особой цены сам способ не имеет. Считай его лишь простым способом, орудием твоим для собрания ума своего и приведения в чувство сердца своего. И благодатной силы к тому ожидай от Бога, дающего молитву молящемуся“.
Потом, вскоре после этого старец написал мне еще „Старческий завет и благословение“. Вот он:
„Старческий завет и благословение. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. И в честь Пресвятые Владычицы нашей Богородицы.
1. Господь да простит тя, чадо, за все твои грехи прошедшие, настоящие и будущие, в коих будешь каяться духовнику после меня.
2. На сем основании веры и смирения твоего строй, с упованием на Бога, дом добродетелей разумным послушанием духовнику, с соблюдением моих старческих заповедей и посильным безмолвием с непрестанной молитвой ко Господу Спасителю: „Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя“.
3. И покрой свой духовный дом венцом добродетели – любовью к Богу и ближнему, и да переселишься с ним в духовные небесные обители“.
Получив от старца для себя такое благодеяние: заниматься художественной [умно-сердечной. – Сост.] молитвой с духовным завещанием, я зело возрадовался и не знал, как благодарить его. А уже в болезни пред кончиной своей он еще добавил: „Ну, теперь ты своим послушанием заслужил себе безмолвие внешнее, а о внутреннем позаботься сам, стяжать его усердным покаянием, после моей кончины. В пропитании и во всем необходимом Бог тебя не оставит“». [597]
Несмотря на труднодоступную местность Карули, к отцу Феодосию старались попасть почти все посетители Афона. Интересные воспоминания о таких встречах оставили нам известные писатели Б. Зайцев [598] и Вл. Маевский.
Приведем полностью рассказ Вл. Маевского, так как он очень точно характеризует выдающегося старца:
«Милости просим, дорогие гости! – прозвучал тихий приветливый голос. – Прошу вас... входите с Богом!
Это был прославленный афонский старец-отшельник, иеросхимонах отец Феодосий, в далеком прошлом воспитанник Казанской духовной академии и ее профессор. Впоследствии по глубокому духовному устремлению он удалился на Афон, а затем ушел в отшельничество на Карулю. Здесь, проводя время в посте и уединенной молитве, он не чуждался и богословских вопросов, углубляясь в них и ведя очень интересную полемическую переписку с выдающимися учеными богословами – митрополитом Антонием (Храповицким), профессором Н. Н. Глубоковским и др.
Я спустился в его крошечную, но чистенькую келейку и всецело погрузился в созерцание этого замечательного человека... Я старался понять отца Феодосия, присматривался внимательно и серьезно, боясь пропустить какое либо его слово, какой либо случайный ответ, и в то же время с истинным восхищением следил за его спокойными движениями и тихим светом его взгляда.
И, делая все эти наблюдения, я вскоре убедился в одной непреложной истине: тихий и приветливый старец отец Феодосий был человеком исключительным, необыкновенным, выходящим из ряда других людей по сочетанию тех добродетелей, какие так излучало от себя все его существо, казавшееся таким простым и несложным. Чистота душевная и телесная, целомудренное сердце, непоколебимая и горячая вера во все то, во что должен верить истинный подвижник, детская простота и полное доверие к людям – все это так и сквозило из слов и жестов старца. И не было никакого сомнения, что весь конгломерат добродетелей отца Феодосия был прочно спаян в одно прекрасное целое одним живительным цементом, а именно любовью о Христе, соединенной с незыблемой верностью Православию.
Нечего уже и упоминать о том, что старец, вероятно, приобретал свои неземные богатства ценой далеко не легкой. Действительно, о его неусыпном трудолюбии, непрерывной молитве, полном нестяжательстве, высокой степени воздержания в пище и полном отсутствии честолюбия мне неоднократно рассказывали в разных афонских обителях.