„Я откупил тебя у госпожи твоей. И ты теперь навсегда уже Мой, – начал говорить мне Незнакомец. – Мне было жаль видеть твои страдания, твой детский вопль доходил до Меня, когда ты жаловался Мне на госпожу свою, томившую тебя холодом и голодом, и ты теперь свободен навсегда. За твои страдания Я вот что готовлю тебе“, – Незнакомец показал вдаль. Там было очень светло: красивые сады в полном своем расцвете, и великолепный дом блистали под эдемской сенью деревьев. – Это твое, – продолжал Незнакомец, – только не совсем еще готово, потерпи. Когда наступит пора твоего вечного покоя, Я возьму тебя к Себе. А пока побудь здесь, посмотри на красоты места сего, потерпи до времен: „...претерпевый же до конца, той спасен будет!“ (Мф. 10:22).
„Господи! – воскликнул я вне себя от радости, – я не стою такой милости!“
Я бросился Ему в ноги, облобызал их, но, когда поднялся, передо мной никого и ничего уже не было. Я пробудился. Стук в било к заутрени раздавался по нашей обители. Я встал тихонько с постели на молитву. Мне было очень легко, а то, что я чувствовал, что было у меня на сердце, – это моя тайна. Тысячи лет страданий отдал бы я за повторение подобного видения. Так оно было хорошо!..
Однажды, в праздник святого Пантелеимона, после обедни, когда пред Литургией на монастырской площади совершилось водосвятие, отец Панкратий, отвечая на мои вопросы, меня крайне удивил:
– Тебя, верно, очень беспокоит болезнь твоя? – с участием спросил его я.
– Какая болезнь? – возразил он, значительно взглянув на меня. – Это-то? – продолжал он, указывая на ногу, толсто перевитую сукном. – Я и думать забыл про нее!
– О чем же ты плачешь? – спросил я его.
– Ох! Как мне не плакать! – со стоном произнес он. – Если после всех моих заблуждений и бесчисленных грехов да Господь в рай пошлет, что я буду делать?
– Что делать? Блаженствовать! – смеясь, отвечал я.
– А если не по заслугам? – вздохнул страдалец. – Пожалуй, и в раю наплачешься, если посадят туда, где недостоин быть. А при слезах что за блаженство?
– В рай-то только пустили бы, – с улыбкой заметил я. – Да и ты что за чудак? Люди век свой бьются, плачут и молятся о достижении рая, а ты плачешь, что в рай попадешь.
Рассмеявшись, я встал и удалился от счастливца, плачущего о рае. В один из страдальческих дней отца Панкратия болезнь его дошла до такой степени невыносимости, что он потерял присутствие духа и впал в тихое бессознательное состояние.
С чувством братской любви окружили мы нашего страдальца, молились о нем и сострадали духом. О трудном положении отца Панкратия довели до сведения игумена, который приказал прочесть над больным все Евангелие, а потом пособоровать его.
Едва только в первый раз ознаменовали больного святым елеем, как он пришел в себя, успокоился и по совершении таинства погрузился в тихий сон. В тот же день он оправился и, оставаясь только в изнеможении, рассказал нам свое таинственное видение в минуты самозабвения. Ему грозили пыткой и клокотавшей геенной какие-то страшилища. На вопрос, за что они грозят ему, те отвечали: „За то, что ты молился за удавившегося. Самая теперешняя болезнь твоя – наказание тебе за молитвы, которыми ты огорчал величество Божье и нимало не доставлял утешения отверженнику, для которого нет уже ни жертвы искупления, ни помилования вовеки“.
С тех пор отец Панкратий остается в одинаковом болезненном положении, умоляя Господа не о здоровье, но о ниспослании духа терпения к достойному ношению страдальческого креста».
Схимонах Панкратий преставился в 1853 году.
Схимонах Макарий
Схимонах Макарий [80] (в мiру Михаил) родился в Елисаветграде в 1772 году. Начальное образование получил в кадетском корпусе. Впоследствии стал отличным гренадером. Участвовал в военных действиях в Голландии, при Алькмаре и Гелдерне. Оттуда переехал в Шотландию, где, случайно разбогатев, не захотел больше служить в армии, а потому достал себе немецкий паспорт. Хорошо зная французский и немецкий языки, он достиг больших успехов в торговле и, желая расширить свои торговые отношения, прибыл в Петербург, а оттуда в Екатеринославль, где и был уличен в самозванстве одним из прежних своих товарищей-кадетов. На все допросы начальства, коверкая русский язык и перемежая его с немецким, он отзывался о себе как о природном немце, впрочем, российском подданном. Но вследствие неопровержимых улик против него он был сослан на службу в отдаленные линейные полки без выслуги (на Кубань).
Но Промысел не судил загладить ему вину свою верностью службы, а указал страдальческий путь взамен проступков прежней вольной жизни. Раз в числе пяти человек он сторожил передовую цепь и кружился в легких разъездах, как вдруг несколько вооруженных с ног до головы черкесов налетели и схватили их. Отбиться по превосходству противников не было никакой возможности. Михаил достался в плен князю Морадину (около Анапы) и был им увлечен в горные его улусы, где вскоре выкупил его у князя зажиточный черкес Айтик Сумайский (Сумай – название поселения) и навсегда присвоил его себе в виде раба.
80
Жизнеописание составлено по книгам: