А ведь и правда, Пауло Коэльо удалось воплотить в своих произведениях завет классика: писать надо так, чтобы словам было тесно, а мыслям просторно. Этой единственной мысли очень просторно на ста с лишним страницах - ни с какой другой идеей она не сталкивается, не пересекается. Да и словам тесно: вон сколько их между двумя обложками втиснуто.
В отличие от предыдущих авторов, Н.С.Константинова - серьезный ученый, поэтому она делает попытку "объективно охарактеризовать творчество Коэльо", чтобы дать этому феномену рациональное объяснение. Но в результате она приходит к тем же выводам, что и предыдущие авторы: все произведения Коэльо, хотя и разбросанные в пространстве и времени и приближающиеся к планетарному масштабу, очень похожи друг на друга. Их роднит отсутствие сюжета, иносказательность, "непрезентабельный в художественном отношении стиль", и отнюдь не оригинальные мысли ( 369).
"После прочтения нескольких книг создается эффект "дежа вю", только усиливающийся при знакомстве с каждым новым сочинением. Даже когда автор заманивает читателя в атмосферу психиатрической клиники ("Вероника решает умереть"), это ощущение не исчезает. Перемежая впечатления, полученные еще в юношеские годы, с размышлениями о вечном - жизни и смерти, любви и безумии - Коэльо и на этот раз остается верен своему alter ego, выступая в роли "воина света", всегда знающего, что такое хорошо и что такое плохо" (там же ).
Н.С. Константинова приводит слова бразильского критика, которые буквально уничтожают Коэльо: "Если инопланетяне прочтут лишь подобные книги, они не смогут составить никакого представления о нашей планете. Во-первых, потому, что в них используется форма письма, уничтожившая дискурс, - в них ничто ниоткуда не начинается и никуда не приходит. Это слова без текста... Они обращены к человеческим душам и при этом пытаются рассказывать истории, похожие на те, что рассказывали Жоржи Амаду или Хемингуэй. Однако в них нет драмы, страстей или трагедий. Есть куски реальности и очень много советов, так много, что некоторые из них - книги-монологи - типологически относятся к литературе по самовнушению" (там же).
Однако, замечает Н.С.Константинова, "критиковать творчество Коэльо с точки зрения высокой литературы - дело несложное. Пожалуй, сложнее понять, в чем все-таки причины столь впечатляющего успеха. Вряд ли его можно целиком приписать предпринимательским талантам самого писателя и его издателей, которые порой заражены "звездной болезнью" еще в большей степени, чем автор... Скорее всего популярность Коэльо объясняется тем, что в его книгах многие находят то, что ищут. Он будто бы пишет "по заявкам читателей" - тех, кто хочет слышать голос, который скажет им, как быть и что делать. Они жаждут таких текстов, где отсутствует конфликт мнений. Современный среднестатистический читатель (если предположить, что таковой существует), уставший практически от всего, в том числе от чтения, не желает, да и не способен вести интеллектуальный диалог с такими писателями, как, скажем, Достоевский или Джойс. Ему "чего-нибудь попроще бы". И подобный спрос незамедлительно рождает предложение" (там же).
И все же Н.Константинова считает, что "при всех негативных аспектах сегодняшнее время имеет одно бесспорное положительное качество. Оно предоставляет право на полную свободу выбора. И если миллионы людей по всему миру сделали объектом своего выбора Пауло Коэльо, они, несомненно, имеют право на такой выбор, даже если тебе лично он кажется неоправданным" (там же).
А вот здесь с Натальей Сергеевной согласиться нельзя. Свобода выбора в современной России, в том числе выбора книг для чтения, - миф. Идеологическая машина работает таким образом, что читателю, особенно молодому, и в голову не придет выбирать между Достоевским и Джойсом, или Цвейгом и тем же Амаду. Выбирать он будет между Коэльо и Мураками, Донцовой и Марининой. Пушкин - то в число бестселлеров не вошел ни разу.
Я вообще удивляюсь, что нашлись смельчаки, рискнувшие вызвать гнев не только коэльопоклонников, но и самого гуру. Он к критике относится болезненно, "хранит в сейфе все критические публикации о своих произведениях.., регистрирует эти глупости, поскольку все они имеют подписи и в дальнейшем лицам, высказавшим их, предстоит ответить (369). А вдруг и правда призовет к ответу? Не зря же он черной магией занимался.
Если критики относятся к текстам Коэльо с иронией, то сам автор - с неадекватной серьезностью. "Ведь что такое писатель? - вопрошает он. - Писатель - это рабочий слова. И если он хочет понять даже самого себя, он должен быть в постоянном контакте с человечеством и человеком" (361). Вот так, ни много, ни мало. Коэльо явно страдает комплексом полноценности. Ничтоже сумняшеся он заявляет: "Я - отличный писатель. Отличный писатель..." ( 369).