Но советскую критику мало интересовали художественные достоинства книги, прежде всего она рассматривалась как идеологическое оружие в борьбе с американским империализмом и его приспешниками. Так, Олег Игнатьев о ее значении писал, что эта книга переведена на многие языки и ее читатели миллионы простых людей. "И крепла их вера в победу дела мира, крепла их ненависть к американскому империализму... Эта книга ненавистна правящим кругам Бразилии. Она бьет по их планам, по их продажной совести. Книга привлекла новые тысячи людей в лагерь сторонников мира" (210).
Отрывки из "Песни о советской земле" в переводе Ф. Кельина впервые были напечатаны в 7-м номере "Нового мира" за 1947 год и в течение 10 лет 7 раз включались в различные сборники, такие как "В борьбе за мир" (М.-Л, 1949), "За мир!" (М., 1949), "Поэты мира в борьбе за мир" (М., 1951) и др.
И в данном случае поэтическое произведение совершенно не рассматривалось как явление искусства. Поэтика, стилистика, качество перевода вовсе не интересовали советских критиков и литературоведов. Для них поэма - явление идеологическое, и это, по их мнению, заслуживает наивысшей оценки.
Все тот же Ф. Кельин писал: "эта поэма Амаду - лучшее из всего, что создано прогрессивной поэзией Бразилии" (13, С.271). А лучшая она потому, что является единым целым с романами Амаду, с его политической деятельностью. Эта поэма проникнута светлым чувством оптимизма. В ней Ж. Амаду прославляет величие Советского Союза, который возглавляет борьбу за мир против "североамериканских гангстеров" (там же).
И все же надо признать, что даже сегодня, несмотря на явную тенденциозность и невысокое качество перевода, стихи удивляют небанальной трактовкой темы, искренностью и не вызывают внутреннего неприятия. Даже если в 1949-м году подобное произведение раздражало немногочисленных убежденных диссидентов, оно не могло не польстить чувству патриотизма миллионов простых читателей:
Советская земля!.. О да, мы знаем:
Бессмертна ты в веках, непобедима!
Живешь ты в сердце каждого из нас!
Твои пределы шире рубежей
Земель твоих, обильных и счастливых.
Народы мира - вот твои пределы
Безбрежные. Им нет конца и края.
...
И если мы живем еще, то жизнью
Обязаны тебе. И даже хлеб,
Что мы едим, - он твой. Ты за него
Тяжелою ценою заплатила
Миллионов жизней. И вода, что пьем мы, -
Она твоя ... Ее живой родник
Своим штыком открыла ты для нас
Ты, сыновья твои, твои солдаты
Нам подарили жизнь и то "сегодня",
Которым мы живем, и утро новой,
Прекрасной жизни, о которой грезим.
Советская земля! Ты - наша мать,
Сестра, любовь, спасительница мира!
Советский Союз и - мать, сестра, любовь - какое поэтичное ви денье мира, какой яркий живой образ, какое оригинальное раскрытие столь затертой темы.
Даже такое одиозное с сегодняшней точки зрения произведение, как "Письмо Луису Карлосу Престесу из Москвы"(78), где говорится буквально следующее:
Я скоро уезжаю из Москвы.
Мне не придется больше
Ходить по Красной площади,
Смотреть на Мавзолей,
Что светит, как маяк,
Народам мира...
Средь кремлевских окон
Я не могу искать влюбленным взором
Окно той комнаты, где строит Сталин
Грядущее для сына моего,
Для всех детей земли, для всей планеты..." -
подкупает своей наивностью и поэтичностью. Предполагаю, что даже в 1952 году "влюбленным взором" искали все-таки окна женщин, а не товарища Сталина. Есть в этом какая-то незатертость, свежесть восприятия, отход от стереотипов. Но наших критиков проблемы стиля не занимали. Главное для них - политическая позиция автора, связь его поэзии "с благородным движением сторонников мира" (13, С.273).