Иногда причина переводческих ошибок - элементарная невнимательность. Так, Богдановский путает слова pescador (рыбак) и pecador (грешник), и поэтому герой превратился из "лучшего в округе рыбака" в "закоренелого грешника".
Точно также переводчик путает глагол "nada" в 3 л.ед. числа от "nadar" (плыть) и местоимение "nada" (ничего). И поэтому предлжение "Nada, sempre nada", что значит "он плывет, все время плывет" переводит: "Больше для него нет ничего, и не будет вовек" (там же, С.443).
Я перечислила далеко не все ошибки, примеров можно найти множество, почти на каждой странице. А как поступает А. Богдановский с именами собственными? Иногда совершенно не понятно, чем руководствовался переводчик "Капитанов песка", изменяя до неузнаваемости прозвища беспризорных мальчишек. Так, Pirulito, про которого в книге говорится, что он был "худым и высоким, с изможденным лицом, глубоко запавшими глазами и большим неулыбчивым ртом" назван Леденчиком. Ничего себе Леденчик! Конечно, в словаре первое значение этого слова - леденец на палочке. Но леденец - то этот в виде сосульки, а не петушка, как у нас. Поэтому второе значение слова - тощий, длинный человек. Интересно, знает ли переводчик, что значит слово "леденец" на жаргоне? Удивляюсь, как Богдановский его вообще "Петушком" не назвал.
Другой персонаж имеет говорящую кличку Boa-vida (лентяй, бонвиван), поскольку он "не утруждал себя заботами о хлебе насущном и в принципе не любил никакой работы: честной или нечестной". В переводе Богдановского он почему - то становится Долдоном, а Volta Seca (сухой поворот), мрачный сертанежо, с душой такой же иссушенной, как и земля, откуда он родом, - Вертуном. Русские прозвища не только не отражают, но и искажают характеры героев, вырывают их обладателей из контекста бразильской действительности.
Пожалуй, больше всего не повезло герою по имени Querido-de-Deus, давно известному русскому читателю по "Мертвому морю" и "Старым морякам" как Божий Любимчик. Стопроцентный, между прочим, бразилец превратился у Богдановского в "Капитанах песка" в славянина Богумила, а в "Лавке чудес" - в Боголюба. А когда в той же "Лавке чудес" я увидела имена Шелкоус и Кудряш, то подумала, что наборщики перепутали книгу бразильского автора с "Грозой" Островского. "Лавку чудес" невозможно читать уже потому только, что взгляд застревает на имени главного героя - Аршанжо, как его называет Александр Богдановский вместо Арканжо. Конечно "ch" в португальском произносится как "ш", но не в словах же греческого происхождения!
С такой же легкостью А.Богдановский расправляется с вполне реальными людьми, историческими личностями. В "Каботажном плаваньи", например, он указал 1986 год как дату смерти Луиса Карлоса Престеса ( С.48), хотя тогда лидер бразильских коммунистов был не только жив, но и неплохо, для своего возраста, себя чувствовал.
Не лучше обстоят дела и с географическими названиями. А. Богдановский упорно называет байянскую улицу Гантуа
(Gantois) Гантоис, но слово - то это французское, и байянцы произносят его так, как это делал тот самый житель Гента. Уж Александр Богдановский мог бы это знать, как-никак французский - его второй язык. Да и французский знать вовсе не обязательно. Если бы Богдановский действительно любил Амаду, он был бы знаком с творчеством его друга Доривала Каимми (Богдановский именует его в "Каботажном плаваньи" Кайми), который в "Хвалебной песне в честь Матери Минининьи" очень четко произносит: "Минининья ду Гантуа
". Это "Гантоис" переходит из книги в книгу, и Тереза Батиста в переводе Лилианы Бреверн начинается так: "Последний раз я видел Терезу Батисту в феврале этого года на террейро, где праздновалось пятидесятилетие Матери Святого Менининьи до Гантоис" (91, С.5).
Сколько ж можно?! Хотя бы элементарные вещи нужно проверять. О чем говорят все эти примеры? - О том, что переводчик не уважает не только автора, но и читателя. Его не волнует, что кто-то заметит все эти ляпы и несообразности. Уж сколько раз переиздавались "Капитаны песка" и все с теми же "бараньими рожками" и "температурой 37 градусов". Да и зачем работать над текстом, мучаться? - Пипл и так все схавает. И этот переводчик еще жалуется, что его не пускали в "Иностранную литературу". Не пускал его Юрий Владимирович Дашкевич, который кое-что понимал и в творчестве Жоржи Амаду, и в переводе. Александра Богдановского он иначе как "холодный сапожник" не называл. И лучше бы Богдановский исправил свои собственные ошибки, а не искал соринки в чужом глазу. Но только дело в том, что даже если Александр Богдановский и Лилиана Бреверн исправят все фактические ошибки, лучше их переводы от этого не станут, потому что Жоржи Амаду так не писал. Вместо изящного, ироничного, изысканного стиля Амаду эти переводчики предъявляют нам стиль безликий и бесцветный, который может принадлежать любому автору и никому конкретно. Они, как говорил Корней Чуковский, "напяливают на автора самодельную маску и эту маску выдают за живое лицо". Прочтите, например, отрывок из "Капитанов песка" в переводе А.Богдановского, в котором фактических ошибок нет: