Последовала пауза.
— Да, — вопросительно произнес Лужков.
— Давайте сначала проясним характер нашего разговора, — сказал Ватрушин. — Или вы мне не доверяете и считаете, что я пришел к вам с целью провокации, — тогда я ухожу, а с пленкой поступаю так, как сочту нужным и целесообразным. Или мы переходим к серьезному сотрудничеству, которое будет выгодно и мне, и вам…
— Разумеется, — сказал Лужков, — мой постоянный принцип — сотрудничество, а не конфронтация. Но каковы ваши интересы в этом деле?
— Мой интерес заключается в том, чтобы обеспечить преемственность в работе моей службы.
— То есть вы хотите сохранить свой пост и после ухода президента?
— Именно. И не только свой пост, но и основной состав руководства.
— Это будет нелегко, — задумчиво сказал Лужков. — Для Зюганова вы абсолютно неприемлемы. Для него вы — это Ельцин.
— Зюганов — это отдельный вопрос. И решаемый. Без него вообще можно обойтись. Если вы гарантируете мне свою поддержку, мы можем переходить к работе.
— Интересно. С моей стороны нет никаких препятствий. Как профессионал, вы меня вполне устраиваете. Говорю вам это совершенно искренне.
3
— Вашего заверения достаточно, — сказал Ватрушин. Теперь о вашем плане, или, если хотите, плане Шканцева. Я не случайно заметил, что без Зюганова можно обойтись. Вы понимаете, что мое участие в корне меняет дело. Военное давление с юга, по вашему плану, должно лишить силовые ведомства и генералитет желания бороться за президента. Но оно становится совершенно излишним, если мы в состоянии решить вопрос в Москве самостоятельно. А мы в состоянии его решить. Мы можем изолировать президента в месте его пребывания и предотвратить любые его попытки связаться с внешним миром.
— То есть, — спросил Лужков, — вы можете арестовать президента?
— Да, — сказал Ватрушин, — мы можем его арестовать. Вашей задачей будет объявить о смещении президента, провозгласить временное правительство и начать его формирование в качестве председателя.
— Это действительно меняет дело, — задумался Лужков. — Мы не связываемся с коммунистами, не меняем в корне политику и обеспечиваем преемственность демократических преобразований, а потому и не имеем головной боли с Западом. Вообще никаких внешнеполитических последствий. Мы просто избавляемся от старой мебели.
— Вот именно, — подтвердил Ватрушин. — При этом вы оказываетесь единственным и полноправным руководителем страны, а когда объявите выборы, — единственным реальным кандидатом в президенты. Вообще, зачем таскать каштаны из огня для Зюганова? Зачем вам быть вторым? К тому же, думаю, при Зюганове-президенте вам не удастся долго оставаться во главе правительства.
— Все, что вы говорите, — несомненно, — согласился Лужков.
Но содействие Зюганова, то есть поход на Москву, нужно не только для вразумления генералов. Губернаторы — достаточно самостоятельные люди. Совет Федерации может не пойти на такой радикальный шаг, как смещение президента, если не будет находиться под сильнейшим силовым давлением.
— Не думаю, — сказал Ватрушин, — что нужно отказываться от того, о чем уже договорились с Зюгановым. Это может привести к очень неприятным последствиям. Во-первых, южане могут в качестве мести обнародовать содержание ваших переговоров. Да они наверняка это сделают. Не знаю, что их может остановить. Во-вторых, если исчезнет политический шанс вернуться в Москву, они могут решиться на действительную, хорошо продуманную и подготовленную военную операцию. Тогда наши шансы на успех задуманного сводятся практически к нулю. А если они обнародуют переговоры, под угрозой будет ваша личная безопасность. Поэтому пусть они пребывают в уверенности, что все идет согласно обсуждавшемуся плану. Пусть ведут пропаганду и делают свою часть дела. Пусть будет инсценировка похода на Москву. Но при этом, думая, что вы здесь работаете на них, на самом деле они будут работать на вас. А в последний момент, когда в Москве все будет решено, мы их остановим. Поставим шлагбаум. Все, господа! Просим всех разойтись. Здесь вас не ждут!
— Неплохо, — заметил Лужков. — Это может сработать.
— Это непременно сработает!
— Тогда, — сказал Лужков. — я становлюсь их злейшим врагом навеки.
— Ха! — развеселился Ватрушин. — Злее Бориса Николаевича все равно не станете. А он их уже, считай, десять лет истребляет. Правда, истребить не может. И они его… И тоже не могут…
— Да, еще один момент мы не затронули. — уже серьезно сказал он. — И момент довольно неприятный. Дело в том. что не только мы с вами в курсе переговоров Шканцева с Борщевским.