Я, конечно, насторожился. Холодок пробежал по позвоночнику. Я вспоминаю, что подумал: вот оно, начинается. Начинается невероятная катастрофа. Землетрясение. Приходят в движение грандиозные пласты и начинают двигаться уже по своей воле, сминая людей, дома и города. Такое у меня появилось ощущение.
Разумеется, не потому я это ощутил, что имею какой-то особый дар предвидения. Просто напряжение в обществе давно уже достигло высшего градуса. Все, кто хоть каким-то боком причастен к политике, знали: что-то должно произойти. Напряжение стало нарастать с тех самых дней осени прошлого года, когда один за другим взлетели на воздух, погребая под бетонными плитами жителей, два дома в Москве и дом в Волгодонске. Власти обвинили в этом чеченцев, чеченцы и оппозиция стали обвинять власти, утверждая, что взрывы в городах — провокация спецслужб, устроенная, чтобы создать основания для введения чрезвычайного положения. Исламские экстремисты — ваххабиты — вторглись с территории Чечни в Дагестан с намерением провозгласить независимость северокавказских республик и оторвать Северный Кавказ от России. Армии удалось вытеснить сепаратистов из Дагестана. Новый премьер — бывший шеф ФСБ Путин — на этом не остановился: военная армада перекатилась через границы мятежной республики и докатилась до Грозного, вытесняя сепаратистов в горы. Началась вторая чеченская война.
Российская власть раскололась изнутри. Движение «Отечество», возглавляемое энергичным мэром Москвы Лужковым, противопоставило себя Кремлю и президенту. Даже филиппики коммунистического генсека Зюганова в адрес президента поблекли перед антипрезидентским сквернословием Лужкова. Когда к «Отечеству» присоединился обиженный президентом бывший премьер, престарелый академик Евгений Примаков, «Отечество» стало неудержимо набирать очки в предвыборной гонке. Долгое время президентская сторона ничего не могла противопоставить демагогии Лужкова. Так называемые демократы оставались расколотыми, ожесточенно борясь друг с другом за мизерное количество причитающихся им голосов избирателей. Губернаторский блок «Единство» так толком и не сложился. Партия Черномырдина отказалась блокироваться с кем-либо. Непонятно было, на что они все рассчитывают.
Однако поздней осенью наметился перелом. Все больший вес стала набирать фигура немногословного и жесткого премьера Путина. Конечно, важнее всего были его успехи в Чечне. Санитарный кордон против бандитов и экстремистов становился все более непроницаемым. Армия шла вперед медленно, но неуклонно. Она реабилитировала себя за позор первой чеченской войны. Становилось ясно, что банды чеченских боевиков не могут противостоять нормальной регулярной армии. Но становилось также ясно, что первая чеченская кампания была проиграна не армией, а политиками и олигархами, продавшими и армию, и Россию за чеченскую нефть и возможности миллиардных гешефтов в никем не контролируемой бандитской Чечне.
Накануне думских выборов в первой половине декабря напряжение в обществе опять стало расти. Прогремели новые взрывы — в Санкт-Петербурге и Саратове. Страной овладел массовый психоз. Из нескольких городов сообщали о линчевании выходцев с Кавказа. «Лица кавказской национальности» боялись выходить на улицу. В Москве по распоряжению мэра Лужкова стали создаваться рабочие дружины на предприятиях и отряды местной самообороны под руководством квартальных уполномоченных. Оружие дружинникам не выдавалось, но и без того становилось страшно, когда отряды мэра чеканили шаг по московским улицам. Министерство юстиции сделало представление московской мэрии о незаконном характере этих формирований. Но мэр отмел обвинение, заявив, что, если государство не может защитить своих граждан, то граждане имеют право защищать себя сами. Местные отделения «Отечества» занялись созданием народных дружин по всей стране. Опасаясь, неконтролируемого развития событий, власти не решались прибегнуть к насилию.
Но Лужкову ответили коммунисты. На предприятиях начали возникать так называемые стачкомы, хотя стачек практически не было. Вопрос: для чего тогда стачкомы? Стали организовываться народные дружины, которые вскоре, чтобы их не путали с лужковцами переименовали себя в отряды защиты трудящихся. Министерство юстиции выносило предупреждения коммунистам, коммунисты божились, что их партия к этим отрядам не имеет отношения, что это, мол, самодеятельность трудящихся, которые хоть как-то хотят защитить себя от растущей преступности. При этом все понимали, что дружины — это военизированные отряды КПРФ. Сторонники коммунистов в бытовых соседских разговорах грозили кулаками в сторону окованных железом дверей квартир так называемых новых русских. Мол, погодите, уже немного осталось ждать. По ночам на улицах стали гореть богатые иномарки. Увеличился поток эмигрантов. Бизнесмены и предприниматели закрывали свои офисы и уезжали за границу. Дума открыто обсуждала проблемы самоорганизации трудового народа. Губернаторы произносили патриотические речи. Органы внутренних дел ничего не предпринимали.