– Вельд-генерал Пинаар, вы нарушаете порядок! – взорвался Стридом, но в его голосе почувствовалась растерянность.
Пинаар твердо продолжал наступать на него, Стридом даже отодвинулся на шаг. Этого было достаточно.
– А ну тихо! – прикрикнул Пинаар голосом, который обычно применял, лишь чтобы напугать рекрутов. – Хватит, наслушались. Настало время, чтобы мы были правдивы друг перед другом.
Повернувшись спиной к Стридому, Пинаар обращался ко всем, ко всем им.
– Хватит притворяться, будто мы играем игрушками, а не человеческими жизнями. Мы разбиты. Возможно, мы были разбиты не в честном и рыцарском бою, но это не игра, а война, и жаловаться некому, особенно после того, что мы сделали. Да, именно после того, что мы сделали, ибо на всех нас пятно греха.
– Вы предатель, вы подрываете нашу борьбу! – крикнул Стридом и потянулся к своим охранникам.
– Нет уж, это вы помолчите! В зубах навязло, как вы клевещете на людей, которым в подметки не годитесь. Давайте продолжайте, Хендрик! – неожиданно поддержал Пинаара кто-то с места.
Вдохновленный поддержкой, Пинаар глубоко вдохнул, полный решимости завоевать аудиторию.
– Вы тут говорили о предательстве. Но правду, которая жжет мое сердце, вам не заглушить! Да, я прекрасно помню всю эту чушь насчет того, каким должен быть бравый африканер, а когда банту восстали от безысходности, то те, кто все это проповедовал, бежали за тридевять морей, оставив нам воевать за них. Я знал вас тогда, и я знаю вас сейчас. Вам не заткнуть мне рот, потому что я знаю вас. Вы – сатана.
Он угрожающе выбросил вперед руку, словно был юношей семнадцати лет, и старые медали зазвенели у него на груди.
– Бросьте, Хендрик, – боязливо подал голос Шееперс, – все мы в одной лодке. Мы должны держаться вместе и быть верными друг другу. Вы не подумали о том, что здесь не найдется ни одного человека, которого имперцы не вздернули бы без малейших колебаний?
– И что с того?! – воскликнул Пинаар. Он переходил взглядом с одного лица на другое. – Я молчал целые недели, но мои убеждения больше не позволяют этого делать. Я отлично помню тех самозваных образцовых африканеров, которые копошились за нашими спинами, нашептывали, клеветали на тех из нас, кто по-настоящему воевал и потерял на войне здоровье. Даже теперь, когда я смотрю вокруг, я вижу страх! Страх в лицах бравых воинов, которые боятся, как бы какой проходимец не сказал, что они вроде бы не настоящие африканеры! Есть ли сомнения в моем сердце? Да, есть, потому что путь, которым мы вели наших людей, оказался ошибочным, а у нас нет мужества свернуть с него в сторону. Мы разбиты, нас обманули, но наш народ не должен платить за наши ошибки. И я говорю вам, что если мы не отведем наш народ от края пропасти, то Бог отвернется от нашей нации из-за нашей ненависти и наших преступлений, наших грехов, нашей гордыни. Пинаар перевел дыхание.
– Кто вы такой, Коос Гидеон, чтобы осуждать наш народ на смерть и страдания? Вся эта кровь на ваших руках, все эти ваши смелые доктрины – что они нам дали и дадут? Склоните голову! Склоните все головы и молитесь, чтобы Бог простил нас за все содеянное нами!
Он взял всю эту публику за живое, Пинаар чувствовал это. Краем глаза он видел, что Шееперс просто перетрусил, а Стридом от гнева лишился дара речи. Пинаар понял, что Бог действительно ответил на его молитвы, он приморозил Стридому его лживый язык к нёбу и теперь можно сказать всю правду. Только теперь застарелый, мрачный юмор Пинаара начал утверждать себя.
Пситтакоз-орнитоз. Попугайная лихорадка, проявляемая в болтовне. Повышенный галдеж среди галок.
Пинаар улыбнулся, показав свои желтые зубы.
– Бог – мой свидетель, а я – его слуга. Я похоронил своего отца и братьев. Я больше не буду воевать за это отнюдь не священное дело. Только послушайте! Разве вы не видите, что лихорадка подобралась к нашей молодежи? Может ли кто-нибудь из вас усомниться в том, что мы не потерпели бы такого страшного поражения, если бы Бог благословил наше дело? Неужели ради своей греховной гордыни и амбиций мы подвергнем угрозе все то, что построил наш народ? Вот тут болтают о повстанческой войне. Но мы разбиты, не успев начать ее. Если это наша доля – чтобы нами правили имперцы и такие люди, как Бейерс, имеющий смелость говорить словами, которые никто из нас не хочет слышать, то да исполнится воля его. Пусть будет так. И давайте не будем больше проливать африканер-скую кровь за иллюзии. С этого момента мы сами должны установить прочный мир и восстановить единство народа в нашей милой отчизне.