— Расскажи им все, Христос, — рассмеялся Санмартин. — Симон знает правду, а остальные готовы ее услышать.
— Бедному старому доктору Блоку пришлось здорово выкручивать руки, хотя с тех пор он научился признавать свои ошибки. Этот факультет необходим нашему народу. Сомневаюсь, что у Адама за двадцать лет возникла хоть одна оригинальная идея, а то, как его факультет избегал изучения и преподавания зейд-африканской биологии, было просто преступно. Мы не раз вгоняли его в краску, говоря, что Рауль намерен стать профессором, несмотря на…
— Несмотря на мои несуществующие рекомендации, — закончил за него Санмартин.
Клаассен невесело усмехнулся.
— Помню выражение его лица, когда ты сказал, что не собираешься принимать жалованье.
— А я помню первые лекции профессора Сан-мартина, — улыбнулась Мария Вилджунс. — Ваша одежда едва на вас налезала. И где только вы ее взяли?
— Позаимствовал, — ответил Санмартин. — Через десять минут после начала лекции до студентов дошло, что я всерьез ожидаю от них устных ответов по-английски и усердных практических занятий. В первый же перерыв половина из них побежала в канцелярию менять курс.
Вилджунс покосилась на своих товарищей.
— Мы трое остались.
— И с тех пор отлично поработали, — галантно продолжил Клаассен. — Рауль показывал мне ваш диплом «Генетический анализ формирования видов амфитилий Драконовых гор». Признаюсь, я не понял ни слова.
— Почему бы тебе не изложить хеэру Клаассену смысл твоей работы без специальных терминов, Мария? Это займет всего десять минут. — Санмартин, всегда дремавший на скучных лекциях и ожидавший того же от всех нормальных людей, научил своих студентов технике устного и письменного изложения кратких военных сводок.
Вилджунс набрала воздух в легкие и принялась за дело. Вся процедура заняла девять минут одиннадцать секунд.
— Невероятно! — с удивлением воскликнул Клаассен. — Большинство наших профессоров не в состоянии объяснить то, чем они занимаются, на языке, понятном простому банкиру, и используют десять слов там, где можно обойтись одним — разумеется, за исключением Рауля, но он не в счет. Скажите, Мария, вы уже представляли свою работу таким образом?
— Да, студентам-первокурсникам несколько недель назад. — Она сердито покосилась на Санмар-тина. — Профессор Санмартин дал мне тогда пятнадцать минут.
— И ты оба раза отлично справилась. — Санмартин легонько похлопал по плечу Бетье. — Теперь твоя очередь взойти на пьедестал, Симон. Я сознательно не показывал Христосу твою последнюю работу об устранении последствий ущерба, причиненного горнорудными операциями «ЮСС» земле и водному пространству.
Бетье рассмеялся.
— Сэр, он практически все мне продиктовал. — Симон снова стал серьезным. — Хотя экологически вредные предприятия на Земле остановлены, никто не обдумывал ту же проблему в отношении Зейд-Аф-рики. Сначала мне это казалось чисто инженерной, механической работой. Я хотел просто внести вклад в сокровищницу человеческих знаний — скажем, применить теорию относительности Эйнштейна к вопросам генетики. Но он меня отговорил. — Бетье кивнул на Санмартина. — Он сказал: «Старайся принести конкретную пользу».
Мария Вилджунс сжала руку Бетье.
— Это потребовало массы работы. Только двенадцатый опытный проект оказался частично успешным.
— И как только Симон показал мне результаты, я спросил его, как осуществить все это на практике, — вмешался Санмартин.
— Об этой части работы я не подумал, и это заняло еще три месяца, — вздохнул Бетье. — Когда я снова ползал результаты профессору Санмартину, он спросил, все ли там верно. Я ответил, что не стал бы показывать ему работу, если бы думал, будто там что-то не так. Но он улыбнулся и заметил: «Мне не интересно, что ты думаешь; я хочу знать, действительно ли там все как надо». Поэтому я потратил еще два месяца на проверку, и, когда вернул работу профессору, он сказал: «О'кей, завтра приступаем».
— И этот план помог нам очистить районы, загрязненные «ЮСС»! — радостно подхватил Клаассен.
— В некотором роде да, сэр. У нас появился научный проект, но каждую деталь нужно было отработать. Некоторые из них отрабатываются и теперь.
— О, Симон! Как ты можешь говорить такое? — воскликнула Мария Вилджунс, притягивая его к себе.
— Все сработало достаточно хорошо, чтобы обеспечить ему должность, — заметил Санмартин.
— Которую профессор Блок выдирал себе когтями и зубами. — Клаассен посмотрел на Санмартина. — Старина Адам напрасно считает себя таким крутым и безжалостным.
— Я прошел более крутую школу, — мягко произнес Санмартин. — До Адама постепенно дошло, что то, чего мы пытаемся достичь, очень важно и что, если он будет создавать мне проблемы, я вырву у него сердце и буду скармливать ему же по кусочкам. После этого он стал крайне любезен.
— Процесс шел нелегко, — заполнил Бетье неловкую паузу. — Мне не хватало необходимых знаний. Приходилось работать с химиками, биохимиками, агрономами, факультетами горнопромышленности и металлургии, даже с профессором Блоком. Сначала я даже не знал, как задавать им вопросы. Потом профессор Санмартин заставил меня провести две недели на руднике, чтобы понять, как можно все осуществить, не доводя до банкротства всех участников.
— Одна вещь, которую я никогда не мог вытянуть из Рауля, это сколько времени займет полное восстановление земель, отравленных «ЮСС», — сказал Клаассен. — Возможно, вы сообщите мне это.
— Если финансирование не прервется, нам, быть может, удастся завершить большую часть работ лет за двадцать пять, — уверенно заявил Бетье.
Клаассен выпучил глаза.
— Так долго? Я этого не ожидал.
— Многие не понимают, сколько требуется времени, чтобы залечить тяжелые раны окружающей среды, хеэр Клаассен, — заметила Вилджунс.
— Ну, что скажешь, Христос? — спросил Санмартин.
— Если эти двое смогут так же бойко говорить в присутствии попечительского совета, проблем не возникнет, несмотря на их молодость, — твердо ответил Клаассен. — Надеюсь, хеэр Кукемур не уступает своим коллегам.
— На всей планете не найти больше людей, которые бы лучше справились с этой работой, — заявил Санмартин. — Хорошо, план таков. В ближайший четверг я ухожу с поста главы факультета и ожидаю, Симон, что на мое место назначат тебя. Христос и ректор уже в курсе, а если профессор Влок попробует пикнуть, то пожалеет об этом.
Симон Бетье провел пальцем по губам и посмотрел на Марию Вилджунс.
— Так скоро?
— Ничего не поделаешь — политика. Ты и так выполняешь мои обязанности, Симон. Ты ведь уже набросал бюджет и расписание на ближайшие шесть месяцев. Так что теперь эта миссия твоя. — Санмартин умолчал лишь о том, что людям в возрасте Симона никогда не поручали пост главнокомандующего, не ожидая, что они в состоянии выиграть войну. — У тебя есть что добавить, Христос?
Клаассен кивнул.
— В эту миссию, конечно, входит не только обучение студентов и изучение зейд-африканской флоры и фауны, но и предостережение нашему народу, чтобы он не уничтожал природные богатства нашей планеты, которые к тому времени, как вы трое достигнете моего теперешнего возраста, сделают ее единственной в своем роде во всей Вселенной. В этом мы с Раулем едины, несмотря на наши политические разногласия.
— Надеюсь, вы понимаете, сэр, что я не буду осуществлять свою миссию, в точности копируя профессора Санмартина. Хотя я его ученик и глубоко его уважаю, у меня есть своя точка зрения, — вставил Бетье.
— Симон! — ахнула Мария Вилджунс.
— Нет-нет, наш молодой Симон абсолютно прав, вроу Вилджунс, — успокоил ее Клаассен. — Рауль и я не ожидаем ничего другого.
— У меня в машине две коробки с результатами пяти лет моей практической деятельности плюс кое-какие материалы с Земли, — сообщил напоследок Санмартин. — Почему бы вам троим не забрать их оттуда?
Осознав, что Санмартин полностью разрывает связи с университетом, Бетье почувствовал, как по его щекам текут слезы. Рауль обнял по очереди всех троих учеников.
Когда они вышли, Клаассен сказал Санмартину:
— Я бы хотел, чтобы ты позволил нам оставить тебя на факультете. Мы бы могли организовать тебе годовой отпуск.
— Я ведь не настоящий профессор, Христос. Мы оба отлично знаем, что единственная причина, по которой я так долго этим занимался, — то, что все профессора, политически достаточно благонадежные для того, чтобы их допускать в университет, были законченной посредственностью. Я тянул эту лямку пять лет, но так и не научился быть профессором и вряд ли когда-нибудь научусь.