Япония, Земля
Взятый под стражу капитан Тихару Ёсида был тайно осужден трибуналом и казнен. Спустя несколько месяцев Хироси Мидзогути предстал перед гражданским судом, и его приговорили к семи годам тюремного заключения. При выходе из зала он был убит членом ультраправой организации. Его вдова обратилась с просьбой разрешить эмигрировать на одну из колониальных планет.
Некоторые из соучеников Верещагина по штабному колледжу получили от него послания, отправленные Кольдеве. В разгар полемики после отставки правительства и столкновений между национал-патриотическими и антимилитаристскими организациями хранитель тайной печати — один из однокашников Антона — опубликовал ответ на полученное письмо и переслал его императору.
Как объяснил некий комментатор, «хорошая война могла бы объединить нацию, но, — к сожалению, Зейд-Африка для этого слишком мала и далека».
Эпилог
Зейд-африканская орбита, Зейд-Африка
Вторник (789)
Сидя за приборами на борту «Хендрика Пинаара», Николай Серый возбужденно взмахнул рукой.
— Капитан Янковски, к нам приближается корабль!
— Хорошо. Все по местам, — скомандовал Детлеф. Когда приказ был выполнен, он спросил у Серого: — Что там?
— Грузовой.
Янковски облегченно вздохнул.
— Отлично. Пустите его на орбиту для стыковки, чтобы мы могли убедиться, что это не замаскированный военный корабль, и сообщите Матти и Варягу.
— Они приветствуют нас, сэр, — сказал Серый. — Сообщают, что у них на борту посланник.
Альберт Бейерс поднялся, чтобы приветствовать худощавого японского чиновника, вошедшего в его офис.
— Добро пожаловать на Зейд-Африку, хеэр Маэда.
— Благодарю вас, — отозвался Маэда, вручая свои верительные грамоты.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — продолжал Бейерс, не привыкший к дипломатическим хитростям.
— Спасибо. — Маэда сел. — Простите мое любопытство, но я в самом деле видел ребенка, работающего в вашей приемной, или ошибся?
— Да, это моя приемная дочь. Она говорит, что станет президентом, когда вырастет.
— Она выглядит весьма целеустремленной молодой особой, — заметил Маэда.
— Прошу извинить за прямой вопрос, хеэр Маэда, но какова позиция имперского правительства относительно моей страны?
— Вопрос не из легких, — улыбнулся Маэда. — В прошлом произошло слишком много неприятных эпизодов, и теперь необходимо решить целый ряд проблем.
— Если имперское правительство отказывается признать наше право на самоуправление, то, боюсь, неприятностей будет еще больше, — напрямик заявил Бейерс.
Заметив его беспокойство, Маэда слегка расслабился.
— Я искренне заверяю вас, что имперское правительство стремится к согласию и сотрудничеству.
— Надеюсь, мы сможем сбывать наши металлические сплавы с большей выгодой для обеих сторон.
Маэда улыбнулся.
— Вам придется обсудить это непосредственно с компанией, которая унаследовала интересы «ЮСС», но для народов всегда предпочтительнее сотрудничать на взаимовыгодной основе. Возможно, мне удастся навести необходимые справки.
— Я также прозондирую почву. — Бейерс поднялся. — Мне не хотелось поднимать этот вопрос, но какова позиция имперского правительства относительно подполковника Верещагина и других участников военной операции?
Улыбка Маэды стала шире.
— Подполковник Верещагин? Он и его солдаты погибли во время атаки на здание «ЮСС» в Токио, не так ли? Во всяком случае, так утверждали газеты. Трагическое следствие непонимания. Что ж, любые военные операции приводят к потерям. В японской конституции имеется весьма разумный пункт, запрещающий использование военной силы, если этого не требуют интересы обороны. Тем не менее искренность и цели Верещагина вызывают восхищение.
— Да, конечно, — промямлил сбитый с толку Бейерс.
Слушавший беседу по радио Харьяло с усмешкой заметил:
— Словно ничего и не произошло.
Верещагин постучал трубкой по бедру, рассеянно извлек пакетик с табаком, вскрыл его и начал набивать трубку.
— Иногда это к лучшему.
Антон похлопал себя по карманам в поисках огня. Харьяло улыбнулся и протянул ему зажигалку.
Пока высыпавшие на улицы люди праздновали, Бейерсу удалось заставить Ассамблею принять «Свистящего евина» в качестве национального гимна. Эта процедура откладывалась несколько лет, дабы не раздражать ковбоев и сектантов, но Альберту удалось убедить депутатов, что «Свин» все же лучше, чем волынки.
Один из бывших учеников Ханны Брувер написал заключительный куплет:
Несколько анонимных куплетов «Свистящего свина»