Солчава собрала сюда треть личного состава, и пока что они справлялись даже лучше, чем можно было ожидать. Врачи-африканеры по большей части сами угодили под удар. Первый из них появился в госпитале в качестве пациента, с осколочным ранением спины — он вел свое отделение в бой рьяно, но неосторожно.
А в целом сообщения поступали самые мрачные. Батальон Эбиля потерь не понес — они были расположены в тихом глухом местечке на территории ковбоев. В таком же положении оказалась и рота «Джи» — одна из рот Хигути. Из уцелевших солдат штурмовой группы Хигути был сформирован взвод — «кадиллаки» и для поддержки — прыгункй. Два взвода из роты «Эхайм» были отправлены обратно в Комплекс, а разведвзвод пересадили на тяжелые грузовики. Еще один взвод подавил мятеж на океанской энергетической установке, хотя и ценой больших потерь. Из остальных людей Хигути можно было набрать пять-шесть взводов артиллеристов и саперов для несения гарнизонной службу.
В батальоне Верещагина погибло сорок четыре человека из второй и третьей рот. Это можно было считать легкими потерями. Но на подхвате у Антона остался только минометный расчет и солдаты, отбившиеся от своих частей, а прорех больше чем достаточно.
У космофлота, персонала космопорта и снабженцев потери были куда серьезнее. Значительное количество авиатранспорта удалось спасти, но с боеприпасами было очень плохо. Так что теперь им предстояло воевать чем Бог пошлет. Что касается гражданского населения, ковбои потеряли каждого десятого, в том числе своих лидеров. При взрыве космопорта погибло больше сотни служащих «ЮСС».
Верещагин чувствовал себя обязанным отдать дань памяти Косэя Хигути, без которого потери оказались бы намного выше., Возможно, нужно считать удачей, хотя и нелепой, что внезапное озарение Рауля подтвердилось. Несколько спасшихся солдат рассказывали, что, когда отправлялся последний самолет, Хигути сорвал нашивки с мундира и раздал в качестве награды, чтобы обеспечить порядок при эвакуации.
Многие изменялись самым неожиданным образом. Робких маленьких людей, страдающих язвой желудка, над которыми вечно насмехались в штабе полковника Линча, было просто не узнать.
Верещагин печально улыбнулся. В Косэе Хигути и семерых смуглых парнях, носивших фамилию Гу-рунг — как почти все из их клана и из их роты, — до конца остававшихся на боевом посту, чувствовалось что-то притягательное, как и во всех героях.
Размышления Верещагина прервал Тимо Хярконнен.
— Здесь капитан Ёсида, довольно злой. Не могли бы вы на минуту отвлечься и избавить меня от него? Санмартин тоже здесь.
— Не стоит тянуть, Тимо. Пришли ко мне Ёсиду, — приказал Верещагин.
Ёсида отвлек Антона от его печальных мыслей. Хярконнен погрешил против истины, сказав, что Ёсида довольно зол. Он просто кипел.
— Подполковник Верещагин, майор Харьяло не имел права отстранять меня от командования в присутствии всех моих подчиненных, как он это сделал! Он вообще не имел права меня отстранять! Он…
— Я полагаю, майор Харьяло приказал вам доложить обо всем мне. Вам известно, капитан Ёсида, как положено докладывать старшему по званию?
Голос Верещагина подействовал на Ёсиду отрезвляюще. Он заставил себя подтянуться и отдать честь.
— Сэр, капитан Ёсида прибыл. Я был отстранен от командования, о чем и докладываю, согласно полученному приказу, сэр!
— Вот это уже лучше. Майор Харьяло сместил вас по моему приказу. Меня не устраивало, что ваша рота совсем не продвигается вперед. Вторая рота перейдет под командование майора Хенке, в дополнение к его собственной. Когда у нас появится время, можете подавать жалобу согласно установленным правилам. А в настоящий момент мы находимся в состоянии войны. Вы получите другое назначение.
— Сэр, моя рота продвигалась вперед настолько быстро, насколько позволяли превосходящие силы противника. Я протестую против отстранения меня от командования!
— Ваш протест будет надлежащим образом оформлен, но решение останется в силе. Тихару, у вас множество талантов, но в полевые командиры вы не годитесь, — ответил Верещагин, чувствуя себя так, словно он играет роль в какой-то пьесе.
— Сэр, я уверен, что меня незаслуженно опозорили, и почтительно прошу восстановить меня в должности. В противном случае я буду вынужден жаловаться командиру бригады.