Тем более, что некоторые друзья одного выпуска уже командуют кораблями, а ведь офицерский чин вместе получали. Мичманами стали в один день. Петруха, отчаянная голова, медведей и гнуса не испугался, на тройке через всю Сибирь проскакал, на Амуре получил канонерку. Невелик кораблик, но боевая единица. Белобрысый Вилли уже скоро год как здесь на Балтике командует миноноской. Но у Вилли отец адмирал, старший брат свитский офицер при императорском дворе службу несет, деды-прадеды от шведских графов свой род ведут.
Наши деды-прадеды, мужики новгородские, землю пахали, лес рубили, по Волхову и Волге плоты гоняли. Работали много, пили в меру, выгоду во всех делах соблюдали, у своих помещиков не на барщине — на оброке сидели. В полную силу развернулись, когда крепостное право отменили. Дедушка Иван в Ярославле в купечество подался, пароходное дело завел. Отец уже потомственным почетным гражданином стал. Ну и сам, еще мальчишкой, с дядьями по Волге до самого Низа бегал, даже на Каспий выходили, в Баку персидский товар брали. С тех пароходов и потянуло на флот, после гимназии поступил в Морской корпус. Туда уже не только дворянских детей принимали. Ясно стало, что российскому флоту потребуется много офицеров самых разных специальностей.
Солнечный луч добрался до стенных часов в нише у двери, вспыхнул на полированной бронзе. Сделаны часы как корабельный мостик, со всеми принадлежностями. Широко расставив ноги, стоит на нем бравый рулевой, покачивается в такт маятника, крепко сжимает рукоятки штурвала. Потихоньку руль перекладывает, курс подправляет. Видно, приходится ему идти сложным фарватером, со встречными судами расходиться. Но стоит крепко, не жалуется, хотя вахта у него несменяемая, двадцать четыре часа в сутки. Кажется, он еще и ухмыляется — терпи, лейтенант, твоя служба еще вся впереди… Ну, что же, будем ждать.
За окном бухнула полуденная пушка с Петропавловской крепости. Приглушенный толстыми стенами здания звук показался как отдаленный гром уходящей тучи или как вздох турецкого барабана в увертюре к «Фаусту». Или к «Аиде»? Господи, какие только мысли не лезут в голову! За эти месяцы на морском полигоне совсем одичал. Да и не мудрено — день за днем били по ушам, до тошноты доводили голоса артиллерийских систем, а в памяти непрерывно вертелись цифры. Все эти комбинации номеров снарядов и зарядов, дистанции, углы возвышения и отклонения, калибры, радиусы поражения… Теперь здесь сижу, неизвестно чего дожидаюсь.
Дверь растворилась неожиданно. Уже знакомый тихий служитель просил войти. Небольшой кабинет тесно заставлен книжными шкафами, полками со свитками морских карт, завален папками с казенными сургучными печатями. Из-за стола, блеснув золотыми погонами капитана первого ранга, поднялся хозяин. Внимательные карие глаза, коротко подстриженная русая борода. Совсем как у Александра III. Да и сам он ростом и шириной плеч, всей могучей статью походил на покойного императора. Именно таких молодцов и подбирал себе в штабы царский брат. Главный начальник флота и Морского ведомства генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович Романов. Его и самого бог комплекцией не обидел, потому в иной компании расшалившиеся мичмана- ерники и называли порой главу российского флота «семь пудов августейшего мяса».
Совсем недавно в перехваченном донесении одного из иностранных атташе, сообщавшего последние данные о строительстве российских крейсеров вперемежку с придворными сплетнями, командующий был, не без ехидства, охарактеризован как «любитель быстрых женщин и тихоходных кораблей»… Но такую информацию приказами по флоту не сообщали, а о некотором нарушении свято соблюдаемой тайны иностранной корреспонденции знали немногие.
— Николай Васильевич, очень прошу извинить, что заставил ждать так долго. Служба. В нашем деле обстоятельства случаются самые неожиданные. Вы присаживайтесь, закуривайте.
Капитан раскрыл коробку душистых египетских сигарет, голос его звучал почти ласково, а глаза откровенно изучали лейтенанта.
— Как служба идет?
Николай отвечал как положено уставом. Почти так же, как матросов на словесности учат — служу, мол, царю и отечеству, не щадя живота своего. Да и что ответишь на такой вопрос начальнику, которого видишь в первый раз. Капитан из Главного Морского штаба не корабельный поп, да и тому-то не стоит во всем исповедываться.
Капитан выслушал ответ внимательно, усмехнулся и пододвинул к себе папку. Заглянул в нее и Николай, скосив глаза, увидел знакомые листки, как бы случайно высунувшиеся из- под служебных формуляров. За прошедшую зиму начальство трижды приказывало их переписывать, давать пояснения, дополнять схемами, делать выводы. Много ночей на эти листки ушло и крови из-за них попорчено изрядно. Но сейчас, как только увидел их, на душе стало легче — неизвестность кончилась.