Одна из пирог, что была побольше других, украшенная изображением красного крокодила, подошла к самому борту парохода. Все с любопытством разглядывали гребцов, весь костюм которых состоял из связок бус, браслетов и узкой набедренной повязки. Широкоплечий и белозубый рулевой, сжимавший широкое ромбовидное весло с короткой рукояткой, что-то прокричал капитану. Тот приветливо помахал шляпой, ответил на незнакомом языке, а затем повернулся к стоящим рядом пассажирам и пояснил:
— Приплыл сын местного короля, предлагает купить рыбы.
— Это что, королевский боевой корабль? — поинтересовался Николай, заметивший на носу пироги тупорылую медную пушечку, позеленевшую от времени и морской соли.
Капитан сделал вид, что не расслышал вопроса, и пустился в долгий разговор с царственным рулевым. Затем велел коку принять рыбу и сказал:
— Принц говорит, что в прибрежных лесах неспокойно. Эти англичане опять снизили закупочные цены на пальмовое масло и какао. Да еще не велят ничего продавать торговцам из других стран. Местные племена очень недовольны.
— Значит, его королевство собирается воевать с англичанами?
— Не знаю. Нас, торговцев, политика не касается. Мое дело доставить груз соли в Лагос и рельсы в Кейптаун, а на обратном пути забрать древесину. Что происходит за чертой прибоя на суше, меня не касается, пусть об этом позаботятся местные колониальные власти.
— Что думает об этом местная немецкая администрация, чей флаг поднят над данным участком Берега?
— Не имею ни малейшего понятия, — несколько поспешно ответил капитан, но, подчеркнуто правдиво, глядя в глаза Николаю, добавил: — Никогда с немцами дела не имел и бросил якорь у этой фактории совершенно случайно.
Тем временем пассажиры нашли новое развлечение — на палубе бились невиданные рыбины, зубастые, в радужной чешуе. Пастор давал пояснения, но в чем-то сбился и обратился с вопросами к капитану. Слушать очередную морскую историю Николаю не хотелось, и он отправился на другое крыло мостика. По привычке окинул взглядом палубу. У раскрытого носового трюма, среди наваленных деревянных ящиков и мешков, неторопливо возились боцман и матросы. Обычная корабельная работа, хотя могли бы и побыстрее поворачиваться. Ну, да что требовать с команды торгового судна? Интересно, как они собираются перемещать такой груз, как рельсы? Но жара давала себя знать, задавать вопросы и думать просто не хотелось. Сейчас бы в тень и выпить чего-нибудь холодненького.
Что-то тяжелое бухнулось на палубу, донеслись приглушенные проклятия. Уронили один из продолговатых ящиков, да так, что слетела его крышка и вывалилось содержимое. Одного взгляда было достаточно для того, чтобы узнать французские винтовки Шаспо, снятые с вооружения лет двадцать назад, после окончания франко-прусской войны.
За спиной раздались шаги, из-за рубки показался капитан. Николай внимательно изучал горизонт, как о чем-то необычайно важном сообщил:
— Смотрите, капитан, какой дым! Кто-то там довольно быстро бежит!
— Да, идет хорошо, — сухо согласился капитан, вскинул бинокль и долго всматривался вдаль. Потом зло промолвил: — Опять англичане, везде они рыскают. Ну, да нас это не касается, мы стоим в водах, принадлежащих Германской империи.
— Кстати, — продолжал он, быстрым взглядом окинув палубу, на которой продолжалась работа, но уже ничто не свидетельствовало о недавнем происшествии: — Бьюсь об заклад — вы не догадаетесь, что находится в этих длинных ящиках!
— Что вы, капитан, даже не буду и пытаться, я в Африке новичок, не имею понятия и о сотой доли ее тайн, — улыбаясь, ответил Николай. — Если же верить нашему пастору, то кто-то из древних авторов говорил: «Африка всегда приносит что-то новое».
— Ха-ха-ха! Ну и шутник! — Капитан, кажется, удовлетворился ответом собеседника. — В них везем медные прутья, из которых негры делают украшения, а то просто рубят на короткие бруски, сгибают в кольца и используют на базарах вместо разменной монеты.
— Что тогда в этих квадратных ящиках? — В глазах Николая светилось самое невинное любопытство.