— Красиво, баталер, объясняешь, но только моим парням шуровать у топок в такую жару будет не сладко. Да еще когда с мостика командуют «полный ход».
— Что верно, то верно. Только наша «Артемида» больше пяти часов полного хода все равно дать не сможет.
— Вы нашу старушку не обижайте, — вступился за крейсер сам боцман. — На всем флоте ни одна самая резвая посудина больше чем восемь часов «полного хода» не даст.
— Как же так? — удивился Том. — Ведь все газеты пишут, что британские военные корабли самые быстроходные.
— Есть такие. Только максимальную скорость все они дают на ограниченное время — на испытаниях или в бою. Обычно ходим на средней, или как ее еще называют «крейсерской» скорости. На ней машины не так быстро изнашиваются, да и расход угля меньше. Ведь на ходу его все время надо из бункеров к топкам подавать, все лопатами да на вагонетках. Через несколько часов хода топки надо от шлака очищать и бункера снова из трюмов углем наполнять. Работа каторжная, особенно если качает на океанской волне, — ответил старший кочегар.
— Мой тебе совет — завтра прикажи своим парням побольше угля заранее приготовить. Пригодится, — сказал плотный комендор с короткой седой бородой.
— Ты что же это, старый самопал, разнюхал? Давай, признавайся!
— Думаю, в ближайшее время «Артемиде» придется на всех скоростях погонять, — ухмыльнулся комендор. — Артиллерийский офицер приказал мне завтра для главного калибра стволики готовить.
Новость явно произвела впечатление на всех собравшихся. Старший кочегар залпом допил свое пиво и поспешил оставить кубрик.
— Что это за стволики? — спросил Николай, хотя хорошо знал ответ.
Комендор охотно отозвался:
— При выстреле у пушки в канале ствола бывает жарче, чем у дьявола в пекле. Высокую температуру и давление пороховых газов сталь долго не выдерживает, прогорает. Иное орудие сотню выстрелов сделает и уже надо ствол менять — в нем снаряд как горошина в бутылке болтается. Меткости нет, да и дальность выстрела не та…
— Раньше орудия дольше служили, — заметил боцман. — Мой дед с лордом Нельсоном французов топил. Рассказывал, что его к совсем древней пушке приставили. Так в нее враз по три ядра забивали и еще добавляли картечный заряд. Ничего, выдерживала…
— Ну, старина, в те времена сходились борт к борту, тут не промахнешься. Сегодня техника другая. Поэтому, чтобы орудия раньше времени не износились, на учебных стрельбах в них вставляем стволы меньшего калибра, а то и просто винтовочные стволы. Закрепляем и щелкаем по мишеням — очень удобно для тренировки молодых наводчиков.
— Не только удобно, но и выгодно, — поспешил добавить дотошный баталер, — на одних снарядах и пороховых зарядах экономия огромная.
— Но боевые стрельбы все же проводите?
— Проводим, но только наш командир их не любит.
— Почему?
— На прошлых стрельбах в капитанской каюте графин с коллекционной мадерой раскололся! Ха-ха-ха!
— Ну-ну, нечего зубоскалить, что о нас гости подумают, — вмешался боцман, пряча в усах улыбку. — Эти пушкари во время залпов так корабль встряхивают, что, бывает, переборки коробятся и заклепки вылетают. Штурман всякий раз ругается — компасы начинают врать, все приходится заново отлаживать. Тут не только графин треснет…
— Вон на «Бленхейме» в кают-компании все зеркала полопались…
— Как вы крепите эти стволики? — рискнул спросить Николай. Комендор начал было объяснять, но потом махнул рукой:
— Если интересуешься, приходи завтра в носовую башню.
— Офицер возражать не будет?
— Я ему скажу. Ты заодно и снарядный подъемник посмотришь. Как механик нашим поможешь — что-то там заедает.
ГЛАВА 14
В башню Николай влез не без труда. Место незнакомое, надо осмотреться. Распрямился было во весь рост и впечатался лбом в какую-то скобу. Потер ушибленное место.
— Тесновато здесь у вас…
— Это точно…
— Ничего, мы уже привыкли…
— Здесь тесно, как на Пикадилли вечером в субботу… — раздались сочувственные голоса.
— Ты бы побывал на старых кораблях, — поспешил утешить старший комендор. — Там на батарейных палубах и во всех помещениях ходили только согнувшись. Теснота была невообразимая. Отец рассказывал, что на его фрегате капитан, когда брился, открывал на потолке своей каюты световой люк, а зеркало и тазик с горячей водой ему вестовой выставлял прямо на верхнюю палубу. Только так и мог он распрямиться во весь свой рост. Зато голос имел громовой — команды подавал так, что в любой шторм на всех реях и палубах было слышно!..