— Как долго мне придется там находиться?
— Предполагаем, что завершение постройки и перегон всех заказанных броненосных кораблей в Японию займет два-три года. Поэтому будьте готовы обосноваться на африканском мысу на такой срок. Предупреждаю, что эта операция имеет особое значение и все, связанное с ней, не подлежит разглашению. Более подробно мы все обсудим позднее, а кораблем покомандовать еще успеете. Есть еще вопросы?
— Никак нет.
— Вас сейчас проведут к нашему офицеру, поступаете в его полное распоряжение. Придется сменить имя и внешность, начальству на полигоне сообщим, что отбываете в длительный отпуск по семейным обстоятельствам. Родителей сами известите о том, что срочно переводитесь во Владивосток. На это время для всех знакомых вы должны просто исчезнуть, только мы будем держать с вами связь. С Богом, Николай Васильевич! От всей души желаю удачи!
Все с тем же тихим служителем прошли по новым коридорам на задний двор Адмиралтейства, обращенный в сторону Невы. Последние корабли строились здесь лет сорок назад и еще сохранились остатки верфей, многочисленные лабазы и пакгаузы. Но уже полным ходом шла постройка новых домов, которые должны были встать вдоль набережной, одетой в гранит. Место было бойкое и буквально кишело военными и рабочим людом. Но служитель уверенно находил дорогу в этой толчее. Кивнув суровому часовому у какого-то склада, прошел в полутемный переход, постучал в низкую дверь.
Николай очутился в тесной коморке со сводчатым потолком и крохотным зарешеченным окном. Пахнуло тяжелым, сырым духом. Встретил его невысокий господин в штатском, немного полный, лысоватый, без особых примет. Такого на улице сотню раз в день встретишь и не заметишь. Приветливо улыбнулся, чуть ли не обнял.
— Николай Васильевич, голубчик, рад, очень рад снова увидеться! Меня Иван Ивановичем зовите. Вы на запах внимания не обращайте, тут добро казенное хранится. Знающие люди говорят, где-то пенька еще со времен Крымской войны сберегается на всякий случай.
— Извините, но что-то не припомню, где мы раньше встречались, — сухо ответил Николай. Все же переход от парадных аппартаментов к такой вот вонючей каморке оказался довольно неожиданным.
— И не пытайтесь вспомнить, — бесцветные глазки Иван Ивановича на мгновение похолодели. — Просто видел, как в «Синем морже», что на набережной в Ньюкасле, вы с мастером судостроительного завода компании Армстронга изволили ростбиф кушать. Еще и черного пива вторую пару заказали.
— Сами-то вы что там делали! — не выдержал лейтенант. Ту, свою первую встречу с информатором готовил тщательно и ее успехом гордился.
— Я, голубчик, находился в Англии по казенной надобности, а заодно присмотрел, чтобы в «Морже» этом вас хорошо обслужили и ничем не огорчили.
Спрашивать больше стало не о чем, приступили к делу. Все казенное с себя пришлось снять, облачился в штатское.
— Эх, коротковато, не рассчитали! — искренне сокрушался Иван Иванович. — Вон вы какой молодец! Ну да ничего, только до номеров доехать. Здесь на Мойке, совсем рядом. Там уж все подберем и подгоним в лучшем виде.
Еще раз придирчиво осмотрел со всех сторон.
— За мастерового человека вполне сойдете. Вот только усики очень уж лихие, но мы их оставим, а потом к ним еще и бородку отпустим. Она пригодится в будущем.
Со склада выходили уже через другие ворота, где поджидал извозчик.
— Ты, Калистрат, доставишь господина как приказано. Да заезжай в номера не к парадному, а с переулка, прямо во двор. Вас там уже ждут.
Выехали из бокового проезда, мимо Медного всадника. Николай взглянул на грозный лик основателя российского флота. Вспомнилось вычитанное в прошлом — Петр Алексеевич тоже интересовался океанскими путями на Восток. И не только через полярные моря. По его приказу российские моряки готовились к плаванию вокруг Африки, до берегов самой Индии и Китая. На Балтике снаряжали фрегаты, собирали экипажи для дальнего похода. Где-то на Мадагаскаре, говорят, даже приискали удобную гавань.
А ведь и тогда кого-то первым посылали. В неведомую даль, за тридевять земель!
ГЛАВА 3
В номерах пришлось жить недолго.
Скоро Николай очутился на лесной даче, где-то в сосновых пригородных лесах. По утрам в небольшой мастерской он работал по металлу под наблюдением молчаливого слесаря или на лужайке перед домом практиковался с бывшим цирковым борцом, ловким и вертким, как ящерица. Время от времени появлялся Иван Иванович, привозил новые кипы бумаг, с которыми надо было ознакомиться, а потом, как заправский школьный учитель, задавал вопросы о прочитанном. Иногда шутил, хорошо, мол, борода растет, как закудрявится, сразу же простимся. Хвалил за мозоли, которые появились на ладонях, совсем как у настоящего мастерового. Но Николаю шутить не хотелось, за день он выматывался так, что сил хватало только для того, чтобы до кровати добраться. Засыпал как убитый.