Прежде, чем приземлиться во дворе Елисейского дворца, Борис позвонил начальнику службы безопасности президента Франции и предупредил его о том, что ровно через три минуты их шатл совершит посадку. Хотя голос у того и дрогнул, исполняя приказ президента он дал разрешение и тут же доложил Жерару Паскуалю что русские прилетели. Со строем почётного караула французы не успевали, с оркестром тоже, да, и сам президент, выслушав своего начальника службы безопасности, не прерывая чтения, буркнул:
– Пропусти его ко мне, Жан-Пьер, и если с ним будет сопровождающий, тоже войдёшь в мой кабинет. В случае драки будете нашими секундантами.
Через пять минут подполковник Первенцев и майор Бойцов, одетые в новенькие полевые мундиры, шагали по ковровой дорожке к кабинету президента Франции. Тот встретил их стоя перед письменным столом сняв с себя пиджак дорого костюма. Максим, войдя в прохладу кабинета, негромко сказал:
– Драки не будет, Жерар. Можешь также не извиняться. Я знаю, о чём ты думаешь, а потому уже принял твои извинения. Каждый может допустить ошибку, но только самый последний дурак никогда не захочет её исправлять. Мы пришли, чтобы поговорить о судьбе других детей, которых ваши судьи отняли у их матерей. Случай с Ириной не единичен.
Президент Франции сдержано кивнул, надел пиджак, шагнул вперёд и, протягивая руку, сказал:
– Добрый вечер, господа. Присаживайтесь, мы обсудим этот и все другие вопросы, которые вы только пожелаете затронуть. – Пожав обоим руки и дождавшись, когда гости сядут за стол, лукаво улыбнувшись, он добавил – Господин Первенцев, вы для меня пока что лидер повстанцев, стоящих в двух шагах от победы и самый реальный претендент на президентский пост. Тем не менее я готов обсуждать с вами любые вопросы. Сегодня в Мёдоне Россия, точнее сказать новая Россия, оказала Франции большую услугу, после чего вы, господин военный лидер, оказываете услугу уже лично мне. Президенту с разбитым в кровь лицом будет трудно показать всем французам свою решимость закрутить гайки и навести в стране такой порядок, чтобы всяческого рода маргиналы не могли и пикнуть, не говоря уже о том, чтобы раскатывать по Парижу с оружием в руках. Уже только за одно это Франция готова сотрудничать с Россией по самым актуальным вопросам, как это уже делают Соединённые Штаты.
Максим отрицательно помотал головой и спокойным, ровным тоном заявил:
– Господин президент, Россия не будет сотрудничать ни с Францией, ни с какой-либо другой страной. Мы хотим только одного, чтобы нас оставили в покое и дали возможность самим решать все наши проблемы. Как только Россия будет полностью освобождена, мы закроем нашу страну от внешнего влияния новым, на этот раз куда более прочным, чем при Сталине, железным занавесом. Хватит, мы сыты вашей хвалёной демократией, либерализмом, монетаризмом и прочими измами, включая ваш же, европейской закваски, марксизм. Нам нужно возрождать страну и восстанавливать численность населения. Всё, что нужно для развития и процветания, у нас имеется, а то, чего нам не будет хватать, мы купим у вас, но вы больше не получите ни грамма нашего сырья, ни капли нефти и ни одного кубометра газа. Рассчитывайте на свои собственные источники сырьевых ресурсов. Мы уже сейчас готовы поставлять во все страны мира нашу «Сыворотку здоровья», эту панацею, способную исцелить любое заболевание, но только на государственной основе и при том условии, что никто не станет наживаться на этом. Это наш пропуск на ваши рынки и мандат на изъятие всех тех денег, которые были похищены у русского народа. Хотите быть здоровыми и сбросить лет двадцать пять, тридцать с плеч, будьте добры выполнить все наши требования. Если мы говорим, что какой-то матери нужно вернуть её ребёнка, то будьте уверены, ни одна шлюха, надеющаяся таким образом отомстить мужу за развод, ничего, кроме пинка под зад, не получит.
Жерар Паскуаль посмотрел на максима задумчивым, пронзительным взглядом и тихим голосом спросил:
– Максим, но это же ужасно, вы хотите запереть свой народ среди ваших снегов в то время, как перед вашими людьми может быть открыт весь земной шар, все континенты. Вам не кажется, что вы поступаете очень жестоко?
Подполковник Первенцев усмехнулся и сказал: