Так я познакомился и подружился с Котёнком. Это не было никакой любовью. Сначала не было. Узнав в первый же день, что у нее, как и у меня, нет отца, я взял над девчонкой шефство, во всеуслышание заявив, что у неё появился старший брат. У нас оказалась небольшая разница в возрасте, всего четыре года, просто Кристинка маленькая росточком и очень худенькая. По сравнению с моим тогдашним ростом и телосложением почти взрослого парня совсем кроха.
У меня никогда не было ни брата, ни сестры, у неё, как оказалось, тоже, и мы как-то очень быстро привязались друг к другу. Это было странное для меня чувство. Я впервые осознал себя не просто сильным, а нужным, что ли? Необходимым не просто маме и деду, но и вот этой маленькой девочке. Каждый день с робкой детской надеждой ждущей меня в огороженном трёхметровым забором пионерском лагере.
Этот пионерлагерь был для детей пограничников нескольких погранокругов, так что обо мне не слышал только глухой, и Котёнку сразу начали завидовать. Правда, притаскивал фрукты, овощи и ракушки я не только Кристине, но и всему её немаленькому отряду. Совхозных виноградников вокруг полно, и они у меня все объедались виноградом. Да и наш виноградник был полностью в моём распоряжении. Виноград во всей округе выращивали винный, но сладкий, сорт «Изабелла». Дед каждый год из него делал просто потрясающее домашнее вино.
Учил плавать этот непоседливый детский сад тоже я, да и вообще возился с Котёнком как никто другой. Они жили в Ленкорани. Мать моей названой сестрёнки работала на окружной заставе, а отец Котенка, заделав ребенка провинциальной простушке, растворился в неведомой дали громадного Советского Союза.
Неполный месяц пролетел стремительно, но я успел поговорить по поводу Котёнка и на заставе своей, и на заставе окружной, завалив дочек Ткаченко ракушками и познакомив их с Кристиной-Котёнком.
Мы переписывались каждую неделю. Я рассказывал о своих новостях и присылал фото, она же делилась со мной своими детскими радостями и печалями.
За эти годы мы виделись только три раза. В восемьдесят третьем я так же провёл у деда почти целый месяц, влюбив подрастающую Кристинку в себя и влюбившись в неё сам. В восемьдесят четвёртом, когда я с мамой забирал заболевшего деда в Москву, мы провели с Котёнком три самые счастливые недели моей жизни. И в восемьдесят шестом в Баку, куда я прилетел всего на одну неделю, чтобы встретиться с ней.
В восемьдесят девятом Кристина вышла замуж, а я через два месяца погиб при выполнении интернационального долга. Или пропал без вести? Интересно, что написали в похоронке?
Глава 2
Прелюдия к предательству
Утро для русского началось с худенькой, похожей на девочку-подростка «Наташки». Русский ещё не пришёл в себя, но девчонка уже вилась над его истерзанным телом, слегка прикасаясь остренькими грудками к солдату.
Ещё вчера Майкопфф отметил, что как только русский на мгновение пришёл в себя, то сразу же скосил глаза на худенькую белобрысую девчушку, проигнорировав крупную шатенку с грудью четвёртого размера, вырывающуюся из слишком тесного медицинского халата. Воистину Майкопфф был дьяволом в человеческом облике.
– Котёнок, – чуть слышно прошептал солдат.
«Всё. Попался. Теперь Майкопфф тебя раздавит», – злорадно подумал Ренделл.
В отличие от чистокровного американца Ренделла, Майкопфф был самым настоящим русским. Вот только ни фамилии, ни имени своего босса Ренделл никогда не знал. Это была тайна даже не за семью печатями. Имён у русского перебежчика было огромное количество, а на бывшей родине его уже два десятка лет ждала смертная казнь.