- Не надо машины. Пойдем лучше пешком.
Она легко согласилась. Было уже очень жарко, Павлу вовсе не хотелось топать по солнцепеку, но чем дольше он продержит девочку возле себя, тем больше шансов разузнать о вчерашних событиях. Итак, в дорогу...
Они дружно зашагали по узкому тротуару, болтая, будто двое старых приятелей. Ингрид совсем перестала дичиться, рассказала, что в Дюссельдорфе у них свой дом в престижном районе, что с мачехой у неё наилучшие отношения и та обрадовалась, узнав, что падчерица возвращается раньше, чем предполагала.
- А что ты ей сказала? - Павел осторожно попытался перевести разговор на нужные рельсы, - Она наверно удивилась, что так изменились твои планы. Ты ведь не сказала, что вчера в вашем отеле убили человека?
- Просто сказала, что соскучилась.
Ингрид заметно помрачнела, сдвинула тонкие брови, и Павел поспешно заговорил о другом.
- От Лизы мне сейчас влетит - я обещал прийти не позже десяти, а уже одиннадцать...
- Мне нравится Лиза, - сказала девочка, - Она очень красивая. И мама говорит...
- Ну-ну! Что говорит про Лизу твоя мама? - Павел будто не заметил, как осеклась девочка, - Ей тоже нравится моя подружка?
- Да. И ещё она сказала, это большая редкость, когда русские учат испанский. Обычно английский.
- Английский мы оба знаем, кое-как. Я учил в институте, а Лиза на курсах. Она способная. А ты знаешь английский?
- Да, но он у меня школьный. На будущий год специально поеду в Англию. Папа обещал. Проживу там, может быть, полгода - в Оксфорде...
- Это твой папа приезжал сюда на прошлой неделе? Такой высокий, в темных очках.
- Вы его видели? - удивилась девочка.
- Конечно. А почему он и вечером носит темные очки?
- Так ему доктор велел - у него очень чувствительная...
Слово, которое она сказала затем, Павел просто не понял, какой-то медицинский термин. Сетчатка, должно быть... Непонятно все же, в каких отношениях состоят между собой родители долговязой белобрысой девчонки, что шагает рядом и, возможно, приходится ему родной сестрой. Павел пока не уверен в этом, нужны доказательства, факты, мало ли что наговорила помятая, внезапно постаревшая и подурневшая, находящаяся в сильном подпитии женщина в номере "люкс" отеля "Марисоль". Может, все сказанное ею - ложь во спасение, и за этим кроется что-то, имеющее отношение к убийству Горгулова.
...Лиза, заметив их, привстала:
- А подольше ты не мог? - присутствие постороннего человека её нимало не смутило, она чувствовала себя в своем праве, и пронзительный её голос прозвучал на весь пляж, перекрыв шелест прибрежной волны, - Я тут сижу одна, как дура, а его черти где-то носят...
Купальник у неё был мокрый, видно, искупалась только что, и это маленькое обстоятельство изменило ближайшие планы её приятеля.
- Заткнись, - сказал он негромко, дружелюбно и широко улыбаясь: не соответствовавшая словам мимика должна была скрыть от Ингрид смысл его речи, - Мы с девочкой сейчас пойдем купаться, а ты загляни ей в сумку, по карманам пошарь. Там должен быть билет на самолет, посмотри, куда и на какое время. Запомни все - понятно?
Лиза, надо отдать ей должное, была сообразительна. Она действительно закрыла рот, только кивнула Ингрид:
- Ола!
И произнесла ещё несколько испанских слов, которые Павел не понял. Усевшись на песке, девушки пощебетали немного, потом младшая переоделась под прикрытием полотенца, которое держала перед ней Лиза, и в сопровождении Павла побежала к воде. Лиза вопросов не задавала, но он не усомнился, что его поручение будет исполнено. Не хотел он втягивать подругу в это дело, мог бы и сам заглянуть в сумку, но Лиза только что из воды, это кому-то может показаться странным. Да и сподручней ей: странным покажется мужчина, открывающий дамскую сумку. Впрочем, все это перестраховка, кто тут за кем следит? Занимайся чем хочешь...
Но времени у него, у Павла, мало, надо ещё в Москву позвонить.
Голос отца в трубке звучал так, будто он рядом, отчетливо различалось чуть хриплое дыхание:
- Папа, ты что, болеешь?
- Простыл немного, у нас холода наступили преждевременные. И не топят, естественно. А ты как там?
"Ты", а не "вы", про Лизу знать ничего не желает.
- Я-то в порядке. Через три дня дома буду, расскажу.
- Тебя встретить?
- Да Боже упаси, куда тебе в Шереметьево тащиться, сами доберемся. А дяди Мити нету у нас случайно?
- А как же - здесь, - сухо отозвался отец, - Трубку отбирает. Ну будь здоров, Павлик, спасибо, что позвонил...
За что, собственно, спасибо? Павел и прежде звонил домой пару раз, к неудовольствию Лизы:
- Чего папаша твой беспокоится, скажи на милость? Ему лишь бы поволноваться... В Москве куда опаснее. Тут, можно сказать, ты от своих бандитов скрываешься...
Не сложились у них отношения и не сложатся никогда...
- Как там под небом знойной Аргентины? - орал между тем в трубку Коньков, - Блаженствуете? На солнышке, небось, греетесь? А мы мерзнем, как псы, никак топить не начнут...
- Дядя Митя, слушай внимательно, есть для тебя задание. По своим каналам разузнай об одном человеке. Горгулов Георгий. С сорок шестого года, уроженец Кировской области, город Вятские Поляны.
- Азия, - прокомментировал в Москве отставной сыщик Коньков.
- Не-а, это ещё Европа. С виду качок, но староват. Похоже, пахан. Я тебе завтра с утра позвоню.
- Лучше в это же время, а то не успею, - деловито возразил Коньков, Постараюсь, Паша.
Лишних вопросов не задает, молодец. И постарается, это уж наверняка.
- Тогда привет, Лиза тебе кланяется. Ты правда считаешь, что Майорка в Аргентине?
- Отсюда один хрен, - Коньков засмеялся и положил трубку. Вот старый черт! Ну почему Павлу с ним всегда весело и вольготно, с отцом же любой разговор в тягость? А ведь привязаны отец и сын друг к другу. Отец привык дистанцию держать, никогда не был с сыном особенно близок, теперь уж не наверстаешь... Между тем все, что узнал Павел от Маргариты и что ещё предстоит сегодня узнать, имеет самое прямое отношение к Всеволоду Павловичу Пальникову, который мерзнет себе в старой московской квартире, сидит, должно быть, в продавленном кресле, кутается в ветхий плед, читает что читает? Пруста, может быть, он часто его с полки снимает, а он, Паша, Пруста так и не одолел... И ведь не ведает Всеволод Павлович, что сын копается в его потаенном, припрятанном, на амбарный замок запертом прошлом...
Куда бы это отправить Лизу? Хорошо бы и девочку с собой прихватила... Самое простое - пошли бы барышни куда-нибудь перекусить, а он занялся бы своими делами... Но телефонный аппарат безжалостно заглотал несколько толстеньких, по сто песет каждая - как раз хватило бы на кофе с мороженым и по сэндвичу...
Павел с сожалением достал помятую стодолларовую купюру - не хотел трогать это Лизино жертвоприношение, рассчитывал вернуть в самолете. Но вот, извольте радоваться, непредвиденные расходы. Ладно, вернет дома, в Москве, в первый же день по приезде. Павел ещё раз прикинул, у кого занять...
Воротясь на пляж, он застал Ингрид и Лизу за беседой. По-испански шпарят обе - немочка из Дюссельдорфа и уроженка Подмосковья, и неплохо понимают друг друга.
- Все на месте, - сказала ему Лиза по-русски с неадекватной кокетливой улыбкой, - Вылет завтра рано утром, город не называю, не тот, что я думала.
- Умница, - похвалил Павел, - Я понял. Кто со мной купаться?
Увязались обе. "Я вроде Антонио - развлекаю дам", - подумал про себя Павел. Оставив прелестных спутниц плескаться возле берега, поплыл к островку, обгоняя остальных пловцов, мощным кролем выгребая на край бухты. В поле его зрения, когда он поворачивал голову, чтобы сделать вдох, попадало ни миг белое здание у самой воды, и люди в шезлонгах, и большая белая собака, лежащая в величественной позе сфинкса. Мозг фиксировал все это неизвестно зачем - а следовало обдумать ситуацию и составить план дальнейших действий. Павел повернулся на спину, - так лучше, пустое небо не отвлекает, и постепенно сосредоточился, расположил во времени свои поступки в те три дня, что оставались до отъезда...