Впереди меня располагалась наша пехота, а за дорогой разместилась артиллерия, непрерывно прибывавшая сюда последние три дня и три ночи. Каждый сарай служил укрытием для огневой позиции, каждый кустарник скрывал миномет. Через каждые 50–60 метров расположились вырытые в земле убежища, в которых сидели команды с таблицами стрельбы, измерительными треугольниками и радиостанциями. Земля была опутана клубками кабелей. Возле мостов у Сокаля и Кристинополя заняли позиции саперные батальоны. В лесах в полной боевой готовности сосредоточилось бесчисленное количество танков и мотопехоты. Это готовился величайший в истории германской армии натиск, в котором должна была принять участие добрая половина всех немецких дивизий[7].
По ту сторону Буга наблюдалась большая суета. По ночам долину реки освещали магниевые ракеты, цепочки которых поднимались высоко в воздух. Была слышна работа лесорубов, белыми пятнами выделялись песчаные разработки. В прибрежном лесу вспыхивали огоньки, а на стандартных сторожевых вышках днем и ночью бдели часовые. Разведка выявила время, когда они сменялись. Прошел слух о двух перебежчиках к русским, имевших при себе секретные карты. После их доклада на той стороне стала наблюдаться нервная активность.
О готовящемся нашем вторжении мы догадывались по некоторым признакам, как то: раздача фильтров для противогазов, свертывание тросов, выдвижение танков и орудий. Но многие все еще считали, что военный поход не состоится. Прошел даже слух, что все, что мы делаем, является превентивной мерой для предотвращения нападения с той стороны.
– Как же они будут наступать? – недоуменно спросил Эрхардт, оглядывая пытливым взором заросшие кустарником леса на той стороне. – С чем? Ты же не думаешь, что Сталин сейчас нападет?
– Он просто завидует нашему… – подхватил другой солдат.
– Теперь уже слишком поздно, – заметил кто-то.
В последние недели дороги в Польше были полностью подготовлены. Их проложили перпендикулярно русской границе. Мы прошли по ним маршем от реки Сан до Буга. Таких прямых, как стрела, покрытых бетоном дорог в Польше еще никогда не было. Они предназначались для армейских моторизованных тыловых частей. На ночлег мы останавливались в деревнях, удобно расположенных вдоль дорог. О местных жителях у нас остались хорошие воспоминания.
Этот польско-украинский народ[8] являлся заклятым врагом русских, поскольку ему всегда приходилось расплачиваться за споры, возникавшие между Москвой, Берлином и Веной. Он был совсем не против того, что мы ударим по русским, так как сегодняшняя граница между Германией и Россией проходила аккурат посередине его территории, и для этого народа было бы гораздо лучше, если бы она пролегала восточнее. Здесь укоренилось мнение, что в русской части Украины урожай снимается два раза в год. Мне доставляло большое удовольствие видеть, как гаснет алчный блеск в глазах этих крестьян, когда я разъяснял им, что это всего лишь миф.
Ко всему прочему, русские были здесь на протяжении нескольких месяцев, за которые провели аграрную реформу, отобрав землю у ее владельцев. Обычный польский крестьянин владел всего лишь двумя-тремя гектарами земли, наделы которой были разбросаны в нескольких местах. Кроме них, ему нечего было терять. Наши боязливые солдаты с большим удовольствием слушали рассказы этих бедолаг о том, что оружие и снабжение у русских никуда не годится.
В зоне ответственности нашей дивизии располагалось три артиллерийских полка. В районе Кристинополя за каждой грудой строительного мусора и щебня в полной боевой готовности стояло штурмовое орудие. Позади нас, во второй линии, дислоцировалась дивизия, в которой я служил раньше. В свое время эта дивизия штурмом взяла Лемберг[9] в Польше и Абвиль во Франции. Из нее выросли новые части и подразделения при формировании нашей дивизии.
Город Кристинополь на Буге был сильно разрушен, поэтому обломки домов были использованы при строительстве последних отрезков дорог. В самом городе выделялись три большие группы зданий: два монастыря и замок. Один монастырь ранее принадлежал францисканцам, а другой – униатам. Замок в центре города, ранее принадлежавший графу Выховскому[10], являл собой образец польского ренессанса с итальянским влиянием. Хозяева покинули его еще во время Первой мировой войны, и он стал использоваться для нужд магистрата. Белые фасады церквей в монастырях под лучами солнца приобретали особо торжественный вид и красиво оттеняли возвышавшиеся над Бугом массивные башни, выполненные в стиле барокко. Можно только представить, каким красивым ранее был этот город. А сейчас почти все частные дома были разбиты до основания. И ни один человек уже не мог толком поведать о его истории, поскольку все немногие оставшиеся здесь коренные жители были выдворены за пределы городской черты. В Кристинополе разместился полк, составляющий основу огневой мощи нашей дивизии.
7
Гораздо больше. В сухопутных войсках Германии (5,2 млн. чел.) имелось 179 пехотных и кавалерийских, 35 моторизованных и танковых дивизий и 7 бригад. Из них были развернуты против СССР 119 пехотных и кавалерийских (66,5 %), 33 моторизованных и танковых (94,3 %) дивизий и 2 бригады. Кроме того, у границ Советского Союза приводились в боевую готовность 29 дивизий и 16 бригад союзников Германии – Финляндии, Венгрии и Румынии. Позже в войну включились дивизии и другие формирования из Словакии, Италии, Хорватии и Испании. (
8
Автор путает понятия «народ» и «население». Польско-украинского народа как этноса не было никогда, да и сам украинский народ как этнос появился совсем недавно – только в СССР в процессе так называемой «украинизации».
10
В центре города находится дворец, построенный польским аристократом, графом, магнатом, коронным гетманом Потоцким, который основал город в 1692 года. (