Рассказывает главный научный сотрудник НПК НИИДАР Э.И.Шустов .
"Работы по загоризонтной радиолокации в СССР возобновились в 1958 году. Коллектив одного из отделов НИИ-100 Министерства связи (ныне - НИИ радио), возглавляемый Ефимом Семеновичем Штыреном , не зная об открытии Кабанова , выдвинул идею загоризонтной радиолокации для обнаружения самолетов на дальности 1000 - 3000 км.
Эта работа не являлась профильной для министерства связи, но идея была интересной, и совместным решением министров Н.Д. Псурцева и В.Д. Калмыкова коллектив отдела в составе 60 человек из НИИ-100 Минсвязи был переведен в НИИ-101 Министерства радиотехнической промышленности (ныне -НИИ автоматической аппаратуры имени академика В.С.Семенихина). Здесь мы приступили к выполнению научно-исследовательской работы по загоризонтному обнаружению самолетов, получившей название "Дуга». Однако и на новом месте не все шло гладко.
(сотрудники создавшие «Дугу-1» и «Дугу-2») В институте считали, что к ним пришли люди, зараженные бредовой идеей, что идея эта никому не нужна, а разработчики ее только едят чужой хлеб.
В 1959 году НИР чуть было не закрыли. Произошло это так. Мы сделали промежуточный отчет по теме "Дуга" и направили его военным. Военные направили наш отчет на отзыв в Академию наук СССР.
Оттуда пришел отзыв примерно такого содержания: "Заниматься созданием ЗГРЛС бесперспективно. Эту проблему в 1948 году уже изучал Кабанов и доказал невозможность ее реализации". Спасли нас... американцы. В том же, 1959 году в иностранной печати появилась публикация о том, что американский ученый доктор Тейлор может обнаруживать стартующие баллистические ракеты на большом расстоянии с помощью загоризонтного радиолокатора. С публикацией познакомились в ЦК КПСС и спросили руководство Минрадиопрома:
"А что у нас?" Вспомнив о нашем коллективе, руководство доложило:
"У нас это направление развивается!" И все решили: пусть гнут свою "Дугу" до окончания НИР, а потом посмотрим.
Избежав разгрома, мы решили найти неизвестного нам ранее Кабанова, который в это время работал в новосибирском Академгородке и пригласили его в Москву. Впоследствии Штырен и Шамшин рассказывали:
- Мы ему доказывали, что загоризонтную радиолокацию можно осуществить, а он упорно твердил о том, что это невозможно. Поступить в наш институт и принять участие в разработке Кабанов отказался. Тем временем на испытательном полигоне НИИ-108 в Протве Калужской области были проведены первые измерения отражающих поверхностей самолетов и корпусов баллистических ракет, проведена оценка спектра сигналов, разработан метод выделения слабого отраженного сигнала от воздушной цели на фоне мощных отражений от Земли, оценена отражающая поверхность высотного следа ракет.
В целом была показана принципиальная возможность загоризонтного обнаружения самолетов на дальности одного скачка (3000 км) и стартующих баллистических ракет - на дальности двух скачков (6000 км). Срок завершения НИР "Дуга" был определен 31 декабря 1960 года. Помнится, мы с Шамшиным поставили последнюю точку отчета в 2 часа утра 1 января 1961 года.
Председателем комиссии по защите "Дуги" был известный ученый Б.А. Смиренин . Весь январь 1961 года комиссия разбиралась с нашими материалами.
Наконец, дав положительную оценку, комиссия рекомендовала прямыми экспериментами подтвердить возможность загоризонтного обнаружения ракет и самолетов. НИИ-101 занимался разработкой автоматизированных систем управления. Наша тематика была нужна ему, "как собаке пятая нога". В августе 1962 года наш отдел в количестве все тех же шестидесяти человек перевели в НИИ-37 (НИИДАР) .
Вскоре вышло известное постановление ЦК и Совмина о создании экспериментального комплекса средств сверхдальнего обнаружения запусков баллистических ракет за пределами горизонта, и мы приступили к его реализации. Создание экспериментальной установки в окрестностях города Николаева на Украине было поручено В.А. Шамшину .
Радиолокатору присвоили индекс Н-17 (Н -Николаев, 17 - номер нашего отдела). Строить его решили с использованием связных антенн и передатчиков Николаевского радиоцентра Минсвязи СССР и вновь разработанной аппаратуры формирования, приема и обработки радиолокационных сигналов.
Сектор контроля был ориентирован на Байконур, и работа должна была проходить следующим образом. В определенный момент я, как технический руководитель, получал с Байконура шифрованную телеграмму. Код был только у меня, а кодовый ключ находился в блокноте, который хранился в первом отделе. Расшифровав телеграмму, я узнавал тип ракеты и время ее предстоящего пуска. Телеграммы шли одна за другой, но мы еще были не готовы. В 1963 году установка была построена, в 1964 году, наконец, "задышала", и в июле я решил включить ее на обнаружение стартов ракет. Примерно через три минуты после старта на экране осциллографа появились сигналы. Мы впервые "увидели" ракету, стартовавшую с Байконура на дальности 3000 км. На следующий день из Москвы должен был приехать Шамшин, и мы решили порадовать его успехом.