Как видим, версия о том, что крейсер (Смирнов, далекий от морских дел, упорно называет его линкором) подорвался на мине, пошла от самого командира корабля. Многих матросов, оставшихся в живых, она не удовлетворила.
Ходили слухи, что «Пересвет» был взорван «адской машиной». Называли и организатора диверсии — старшего артиллерийского офицера Рентшке, того самого, кто покоится на кладбище в Порт-Саиде. Эта версия была невыгодна командиру корабля: если диверсантам действительно удалось подложить в Порт-Саиде адскую машину, значит, на крейсере не было порядка. И лишь 70 лет спустя писателю Николаю Черкащину после долгих поисков удалось, кажется, докопаться до истины. В документальной повести «Взрыв корабля» он пришел к выводу, что «Пересвет» был действительно взорван, но не Рентшке, а другим офицером — фон Паленом, германским агентом.
Узнав о трагедии «Пересвета», посланник А. А. Смирнов немедленно выехал в Порт-Саид. «Под вечер 23 декабря (5 января. — В. Б.) я присутствовал на похоронах трех матросов, скончавшихся от полученных ими ожогов и ран, — писал он в Петроград. — В следующую ночь умерло еще двое…
На другой день я посетил госпиталь и обошел всех раненых. Между офицерами есть один гардемарин и лейтенант Зарин с легкой раной да несколько человек, сильно простуженных от 2–3-часового пребывания в холодной воде. Но среди команды много очень тяжелых случаев с обожженными лицами и телом, с поломанными руками, ногами, с разбитой грудью».
А тем временем море выбрасывало на берег трупы погибших русских моряков. Некоторые из них были изуродованы до неузнаваемости. По словам Махмуда аль-Масри, специальная команда подбирала трупы в течение нескольких дней и свозила их на кладбище. Как явствует из «Списка погребенных в братской могиле на Греческом православном кладбище в Порт-Саиде», составленного примерно месяц спустя ревизором крейсера старшим лейтенантом Тарасенко — Отрошковым, 11 моряков с «Пересвета» умерли в госпитале, 13 трупов, в том числе 9 неопознанных, выбросило море. Последний — 31 января. Остальных из 84 погибших навечно поглотило Средиземное море…
Коль скоро отыскались поименные списки и погибших, и похороненных, не пора ли выполнить наш гуманный и патриотический долг и увековечить память соотечественников, соорудив на кладбище мемориальные доски с их именами? Идею эту в Советском посольстве в Каире поддержали и направили соответствующие предложения в Москву, в министерство обороны. Спустя некоторое время пришел ответ: с предложением согласны, мемориальные доски будут изготовлены. Оставалось ждать и продолжать поиск.
«После трехдневного пребывания в Британском военном госпитале в Порт-Саиде, — сообщал в донесении Смирнов, — здоровая часть команды, временно помещенная там после потопления корабля, была отделена от раненых и больных и в количестве пятисот человек с лишком переведена в лагерь, разбитый почти в черте города, в палатках». Лагерь этот Махмуд аль-Масри хорошо помнит. Собственно, находился он не в Порт-Саиде, а в Порт-Фуаде, на восточном берегу Суэцкого канала, там же, где и английский военный госпиталь.
— Вокруг лагеря поставили охрану и запретили египтянам ходить туда, — рассказывает старик. — Но я несколько раз бывал в этом лагере по делам, по специальному пропуску. Правда, русских моряков видел издалека, охрана не подпускала к ним и не давала заговаривать. Вообще после случая с крейсером англичане запретили русским кораблям приходить в Египет без специальной санкции. Говорили, что русские моряки распространяют коммунизм.
Не знаю уж, как там с запретом, найти документы на этот счет мне не удалось, а вот тезис о «распространении коммунизма» представляется правдоподобным. Достаточно вспомнить, каким образом формировалась команда «Пересвета»! Да и целый ряд архивных документов свидетельствует: моряки с погибшего крейсера не скрывали своих революционных настроений ни от египтян, ни от англичан, ни от российских дипломатов. Давайте посмотрим, как жилось им в Египте, чем они там занимались. Поможет нам в этом рукописный «Рапорт господину Военному и Морскому Министру товарищу Керенскому», направленный комитетом команды «Пересвета» в августе 1917 года, уже после возвращения основной ее части на родину.
В госпитале матросам выдали английскую военную форму, по полотенцу, столовому прибору и по два одеяла, бывших в употреблении. Разместили в палатках по десять человек. Первое время спать приходилось на голом песке. Зима в Египте — «бархатный сезон», даже на побережье Средиземного моря, где всего прохладнее, температура воздуха редко опускается днем ниже +15 градусов, а ночью +8–10. Но все же и при таком климате спать на земле холодно. Правда, потом купили циновки, но их на всех не хватило. Ни простынь, ни подушек не дали. Спали так: одно одеяло под себя, другое сверху, под голову — кулак. «В песке и грязи, в одной смене белья грустно влачили мы свое существование, дожидаясь отправки к новому месту службы».