Когда недеяние — лучшее деяние
Чую это каждый день, когда к деревьям своим с утра подхожу. Вот и сегодня: уж на что дерганое утро: мартовский некастрированный кот Костя с 5 начал ввинчивающе мяукать. Потом иду не нужно ли чего больной? Спит Встаю, готовлю, Димку провожаю [87]. Дал Б. чаю, а сам все-таки побежал к деревьям на 20 минут. Как ты мог? Ведь, может, ей тут же за доктором надо или еще чего? Ведь это не гуманно, эгоистично! И уж если на то пошло, не по-божьи ибо Бог как раз о ближнем заботиться велит и не приемлет фарисейской эгоистической молитвы — для самоспасения Но так ли это? Не полезно ли это и для больной будет, что я изыму себя из суматохи на миг, отрешусь, возвышусь, вдохну, улыбнусь, подобрею, умиротворюсь, стану трезвее, войду в разум? Ведь после этого отрешения от непрерывной помощи и заботы я стану способнее к нужному, а не суетно-пустомулишь бы действовать и проявлять заботу! — содействию. Может, полезнее всего окажется вообще воздержаться от всякого действия: нутро и природа вывезут А позвать доктора — тот поставит какой-нибудь диагноз дизентерии, арестуют в больницу — и там угробят, а никакой дизентерии и нет. Вон уже светлеет она и лучше самочувствует, и покой тут, и нет лишних надежд — и тревог
Ведь человек часто больше вредит себе и делу своим действием, чем бездействием. Например: уж где, кажется, напрягать надо человеку все силы и непрерывно действовать, как в шторм, под волной, несущей на рифы? И когда рассказывают, что в такие минуты верующие моряки складывали руки и молились, — кажется это совсем бессмысленным, и уж воистину случай и чудо, если спасаются А подумайте: ведь в момент высшей опасности у одного человека все способности и тело умно напрягаются и делают точно и быстро то, что нужно. Но у другого может наступить паника и истерика — ив таком состоянии каждое его действие (когда он старается «сам не плошать») — не то, ложно, неуместно. Так что лучше бы ему сложить руки. И вот люди, пройдя порог паники, молятся и складывают руки: цепенеют и ничего не делают
Но это значит, что они в этот миг, по крайней мере, не делают ничего себе губительного: не шевельнули веслом или рулем не туда (а эта малость, одно судорожное движение может оказаться роковым). Так что их ничегонеделанье в этот миг столь же полезно для дела и рентабельно, как в иное время — активное, стремительное действие И молитва, отвлекая их от пустого, ложного активничанья, — значит, спасает самим актом их сосредоточения на другом, отвлеченном, а не на жгучем моменте
ВЫВОЖУ БОГА
И в этом целительность отвлеченного мышления, сосредоточения на Боге. Бог и есть это отрешение. Тем молитва помогает:
Бог в ней есть как бы изыскуемая зацепка, крючок, на который я на миг мою душу могу подвесить и выветрить, — и Он живет и все остальное время как возможность в любую минуту изъять мою душу и туда подвесить: на иное она не зацепится. Потому мы, люди, без Бога — стеснены духом, в подкупольном существовании живем: без отдушины. Я вот не рожден в Боге, но всем жизненным и мыслительным путем вывел Его как необходимую мне для выживания и мысли Свсрхидею1 идею: чтоб было чем называть вот такие сворхличные и иные абсолютные состояния моего существа — и их pendant (или к чему они — pendant) в мире. Ибо ни одно из слов-идей: сверхидея, Абсолют, Бытие, Истина, Судьба, Единое, Вселенная, Бесконечность, Высокая Истина, Благо, Всеведение, Сверхличное, Природа, Он, Все, Дух, Троица, Возмездие — не подходит, ибо Бог — целостность всего этого и еще многого неизвестного — в одном. И чтобы обозначить этот «круг» и было б на что опирать рассуждения о другом — хоть не на зияние, а на Х (икс), что и есть Бог, — живое неизвестное полагаю как «постоянную величину», «константу»..
И так как знаю, что это великое живое неизвестное есть, и действует, и его (благое действие на себя своих чистых, абсолютных состояний: когда я прислонюсь к дереву, дышу, слышу и бормочу «Господи, помилуй!» — и мне легко и славно!) я ощущаю, живое присутствие сего, — потому я могу сказать, что живу с Богом. Есть перед чем умилиться, восхититься, что можно именно всей душой полюбить: ибо «Он» больше меня и всю душу мою объемлет[88]. Ну, что еще из возлемыслей? Какую еще околомысль (хорошо: как «околесица») сообщить собираешься? Вот уже: побрякушками словечканья занялся. И это после слов о Боге! Добро, что они были у тебя когда-то продуманы. Так что вроде дело сказал. Но ритма с собой эти размышления не несли, т. е. не на ритме вынесены, — иначе бы не смог сейчас вот черточку поставить и по-боревской[89] логике: «а еще» — плюсовать соображеньица, — а вела б она тебя, наматывала — в невидаль и в неведаль (Цветаева слова)