Очевидно, не столь глубоко оно, сколь широко. Волга — влагалище) в песне «глубока, щирока, сильна»; но первое не совсем верно: плоски и мелководны русские реки, озера, недаром легко переходят в болота — общую нерасчлененную сырость. Глубоки воды и женские страсти в горных озерах, в морях-океанах, а это все — Море-Окиян — за пределами России. Зато русские страсти разметисты — в ширь, в разгул, как душа — нараспашку: ветер-ветер
Плодородящий слой земли в России не глубок даже в среднеевропейской полосе — не говорю о Сибири, где вечная мерзлота с глубины 1–1,5 м вообще препятствует проникновению к глубинной жизни. Везде, значит, в России остается лишь выход к жизни широкой и возвышенной
Глубокая вспашка вредна и в сероземе среднерусской полосы: рыхлит, выветривает, убивает сыроземность, теплоту и влагалищность самого плодородного и жизненно чувствительного поверхностного слоя тела русской земли. Но и русская женщина, хоть телом пространна, дебела и вроде бы и глубока, когда распрострется, чувствительный огневодный — эротический слой имеет именно на поверхности, а далее вглубь — вечная мерзлота. Оттого хочет, чтоб ее гладили, били, мяли (все по вне: синяки и кровоподтеки — сладострастие русской бабы), а в соитии ей сладко, когда ей разворачивают губы, ходуном ходят, расширяя ее воронку, толкаясь в разные ее бока. Снова слова народные припоминаются тут: «Эх, Семеновна, баба русская: ж… толстая, п…. узкая». Или: «п…. - не улица: прогребешь — так стулится». Это свойство болотистой земли: послушно разверзаться — и свертываться: опять тесна и готова к любому расширению. Недаром и «полезные ископаемые» в России залегают близко к поверхности и разрабатываются открытым способом (Курская магнитная аномалия, гора Магнитная — целый нарост плодородия не в глубь, а под кожей прямо); вообще весь Урал — как внематочная беременность: недра выворочены, подняты вверх; то же нефть волжская — в отличие от глубокой бакинской и т. д. И слой залегает не глубоко, но на большой территории. Я понимаю: в Грузии ископаемые — недра обнажаются при глубоких сбросах и складчатых горообразованиях. А здесь мирные сглаженные холмы (не горы даже) — выветренные и обнаженные. Оттого и фалл русского мужчины не столь длинен и остер и тонок (как у народов более южных, типа минаретов, что приспособлен, как бур, для глубинной работы — в песках колодец бурить), но короток, широк и толстошей, как барабаны глав русских церквей, кряжист и загребист, чтоб вширь поддавать и разворачивать. «Маленький буёк в п…. королек», — говорится
В России фалл не столь длинен и остер должен быть. Пусть короток (в России небо нависшее, низко), да широк — коренаст и кряжист. Недаром стишок есть: «Возле речки — неширокой/ Старичок жил — невысокий./ Жил лениво, спал, посапывал:/Семя он себе накапливал./ Ка-ак накопит, ка-ак нальется — /Цельный год потом (гр)ебется». Эта байка — тоже бабье слово (от бабы и я ее слышал): старичок-снохач, крепкий, загребистый, сухостой Распутин. И речка — вода (женщина), и речка (влагалище) — неширокая. «Вот это интересно: Девка толста — кунка тесна» — сибирское слово (от Владика того же). А старичок-фалл при ней — кряжист, широк в кости и налитой