— Чего же вы хотите? — нетерпеливо спросил Завойко.
— Доверия. Хочу доверия и свободы действий. Вот господин капитан отправляется на Амур, в новые края. Я опытный моряк, золотопромышленник и хотел бы сопровождать господина капитана.
Завойко насторожился. Назимов вопросительно посмотрел на губернатора: откуда Магуду известен маршрут корвета? О пункте назначения "Оливуцы" знают немногие, а открытие Невельского сохраняется в строжайшей тайне.
Губернатор сдержал себя и довольно миролюбиво спросил у Магуда:
— Что привлекает вас в этот суровый край?
— Риск, господин губернатор, торговый риск. Разрешите мне сопровождать господина капитана — и к будущей навигации я открою на новых землях магазины не хуже лавки мистера Чэзза. Мы, американцы, предприимчивые люди. Через год ваши колонисты на Амуре ни в чем не будут испытывать нужды. По рукам?
Завойко покачал головой.
— Вы все напутали, Магуд. Насколько мне известно, на Амуре нет русских колонистов, а выход из реки закрыт песчаными барами и перешейком, который соединяет полуостров Сахалин с матерым берегом. "Оливуца" военный корабль, и никто не станет отправлять его в такое тревожное время в дикие, незаселенные места…
Магуд рассмеялся и укоризненно покачал головой.
— Мистер Магуд бывалый моряк, — просительно вставил Чэзз. — Он может быть очень полезен господину капитану.
— Обойдемся, Чэзз.
— Вы нелюбезны, хозяин, — сказал Магуд, переходя на грубоватый тон, в котором он чувствовал себя наиболее уверенно.
Завойко прорвало:
— Какого черта я буду с вами любезничать! Что вы за птица такая диковинная?
Магуд вскочил и, сунув руки в карманы, вскричал:
— Позвольте!
— Не позволю, — отрезал Завойко. — Запомните это раз и навсегда: ничего не позволю! Я три года бьюсь, объясняю камчадалам, что промышлять соболей в марте и апреле грех, преступление, что соболи в эту пору щенные. И когда мы уже почти добились своего, приезжаете вы, цивилизованная личность, и развращаете людей. Вы промышляете щенных соболей, подбиваете на это охотников, вымениваете лучшие шкурки за безделицу, за побрякушки, а мистер Чэзз рекомендует вас этаким благодетелем, филантропом!
Магуд отступил, растерялся и пробурчал с опаской:
— Меня оболгали, хозяин.
— Сомневаюсь. Запомните, Магуд: замечу еще что-нибудь в этом роде, вывезу вас в море — и за борт! Если угодно, добирайтесь вплавь хоть до Амура. Никакого скотства не допущу. Понятно?
Магуд нехотя кивнул. Завойко подвинул ему недопитую рюмку:
— Пейте и убирайтесь!
Пораженный Чэзз смотрел, как Магуд покорным движением взял рюмку, выпил и поплелся к двери.
Завойко с презрением смотрел на Магуда, затем повернулся к опешившему купцу и бросил недовольно:
— Прощайте, Чэзз. Постарайтесь впредь не отнимать у меня времени такими визитами. Мне стыдно перед гостем.
— Прошу прощения, господин губернатор, — виновато пробормотал Чэзз, пятясь и закрывая за собой дверь.
Когда шаги американцев затихли, Завойко и Назимов взглянули друг на друга и одновременно повернулись к окну, из которого был виден двор.
Компаньоны шли рядом — высокий невозмутимый Магуд и семенящий, жестикулирующий Чэзз.
— Можете поздравить меня, — сказал Завойко. — До сих пор на Камчатке не было этаких диковинных фруктов, — климат не подходящий! А тут объявились, и притом без всяких усилий с моей стороны.
Пересекая обширный солнечный двор, Магуд только посмеивался в ответ на сердитое ворчание купца.
— В хорошее положение вы меня поставили, черт бы вас побрал! говорил Чэзз. — Глупее ничего не придумаешь… Настоящее свинство! Судовладелец! — Толстяк злорадно хихикнул. — Вы бы еще приказали отрекомендовать себя губернатором Нью-Йорка или сенатором! Тут-то, шлепнул он себя ладонью по мясистому лбу, — тут-то у вас есть что-нибудь?! С такими повадками лучше наняться на бойню — я вам могу дать даже рекомендательные письма в Штаты, — чем лезть куда-то на Амур…
Штурман нисколько не обиделся. Он хлопнул Чэзза по плечу и сказал добродушно:
— Оставьте ваши письма при себе, я и без них буду на Амуре.
— Еще бы! Мистер Завойко позовет вас и попросит прощения!
— Вряд ли, — ответил Магуд, оглядываясь на дом.
— Ах, вряд ли? — удовлетворенно вскричал Чэзз. — На что же вы рассчитываете?
— На себя… Ну, и на вас, Чэзз.
— Выбросьте это из головы, — сказал Чэзз, чувствуя, как в душу закрадывается страх. — Ради вас я больше не сдвинусь с места.