В Архангельске (на Соломбальской верфи) Петр заложил 24-пушечный корабль «Апостол Павел». Кроме того, им было приказано купить в Голландии 44-пушечный фрегаг, названный «Святое пророчество».
Первое знакомство с морем окончательно выявило настоящую страсть Петра к морской стихии, - иначе трудно определить всю интенсивность и глубину того влечения к морю, к морскому делу, к морскому обиходу, которое не оставляло царя до смерти. Истинно государственная широкая мысль о настоятельной необходимости и для экономики и для политики России обладать сильным и дееспособным флотом встретилась в душевной жизни Петра с самой пылкой готовностью как можно скорее, не считаясь ни с какими жертвами и препятствиями, сделать абсолютно все, что в человеческих силах, для создания военного и торгового флота.
Однако путешествие в Архангельск мало удовлетворило Петра. Он вернулся в Москву 1 октября, а спустя без малого четыре мясяца, 25 января 1694 г., умерла Наталья Кирилловна. Смерть матери поразила молодого царя, но долго предаваться печали он не умел. Смерть царицы могла лишь ускорить задуманное Петром второе путешествие к Белому морю: Наталья Кирилловна страшно тревожилась за сына во время первого путешествия, она перед отъездом брала с него обещание не покидать берега (которое Петр нарушил немедленно по прибытии в Архангельск), и раньше можно было ждать с ее стороны решительных протестов против нового путешествия. Но теперь препятствие отпало, и 1 мая 1694 г. царь выехал из Москвы на Белое море к началу летней навигации.
Почти немедленно по прибытии в Архангельск Петр предпринял на яхте «Святой Петр» путешествие в Соловецкий монастырь. По пути к Соловкам яхта испытала настолько жестокую бурю, что люди экипажа уже не чаяли себе спасения, а духовные лица, бывшие на судах, убедили Петра исповедаться и приобщиться перед близкой смертью. Однако опасность миновала. Петр, после непродолжительного пребывания в Соловках, вернулся в Архангельск.
Находясь в Архангельске, царь почти ежедневно бывал у голландцев и англичан, часами наблюдая, выспрашивая, учась, принимая непосредственное участие в разного рода ремонтных корабельных работах. С 14 по 21 августа Петр был в море, в том первом большом плавании, которое было им намечено еще в первое посещение Белого моря. У него было три корабля: два, построенные в Архангельске, и один, построенный, наконец, в Голландии и пришедший оттуда. Царь включил свои корабли в очередной караван, состоявший из возвращавшихся четырех голландских и четырех английских торговых судов. Проводив иностранцев до выхода из Белого моря, три русских корабля вернулись в Архангельск.
Уже этот скромный опыт показал Петру, что у него не только нет флота, но нет и в помине людей, сколько-нибудь похожих на моряков. Ни «вице-адмирал» Бутурлин, командир корабля «Апостол Павел», ни «адмирал» князь Федор Ромодановский, командовавший фрегатом «Святое пророчество», ни «контр-адмирал» Гордон морского дела не знали. Гордон чуть не потопил свою яхту «Святой Петр» и сам сознавался, что «только божественное провидение» спасло его, когда он по ошибке чуть не посадил свой корабль на скалы. А ведь Гордон был все-таки более похож на командира корабля, чем Бутурлин или князь Федор Юрьевич. Сам «шхипер Питер» командующей роли на себя не брал, не считая себя подготовленным. Своих «адмиралов» он также считал неподготовленными, но выбирать было не из кого. Матросы из северян-поморов, выросших у моря и кормившихся морем, были еще не так плохи, но командный состав весьма слаб.
ГЛАВА 2
Из второго путешествия к Белому морю Петр вернулся в Москву с твердой мыслью о необходимости создания флота. Если для 16-летнего юноши Яуза уже оказалась недостаточной, если для 20-летнего Петра оказались слишком «узки воды» в Переяславском озере, то 22-летний царь, побывав на море, навсегда бросил свой «игрушечный» переяславский флот и с той поры ни о чем, кроме моря, не мог думать, мечтая о кораблестроении.
Когда Петр пришел к власти, его царство располагало, в сущности, всего двумя морскими побережьями: на Белом море и на севере Каспия. Каспийское море пока не приходилось принимать в расчет: во-первых, кроме узкого краешка северного берега, по обе стороны астраханской дельты, русские никакими другими берегами там не располагали ни к востоку, ни к западу, ни к югу. Этими берегами владели либо непосредственно Персия, либо подчинявшиеся Персии туркменские и кавказские племена; во-вторых, закрытое Каспийское море не сулило никаких перспектив в смысле общения с европейской наукой и техникой. Не пришло еще и время, когда у Петра вполне освободились руки для предприятий на Каспийском море.
Следовательно, оставалось одно: использовать Беломорье. Две поездки царя к Белому морю были лишь первоначальными разведками. Они убедили Петра, что только через Белое море, находившееся слишком далеко от основных центров страны и замерзающее на большую часть года, нельзя наладить необходимые хозяйственные и культурные связи России со странами Европы.
Странно и даже как-то дико показалось придворной Москве неожиданное влечение царя к предполярным океанским ширям. От царских спутников узнали, что Петр там не только пировал с голландцами и англичанами (к этому уже привыкли и это никого не удивило), а и не раз подвергался на море смертельной опасности. Узнали о плотничьем и слесарном труде, который нес царь при починке кораблей. Узнали о закладке судов, об указаниях, которые даны для развития активной торговли с Западом, т. е. о необходимости вывозить русские товары на русских судах.
Все это говорило, что дело касается чего-то несравненно более серьезного, чем потехи на Переяславском озере. Приближалось время, когда царь разрешил все недоумения и ясно дал понять, что в создании флота он видит одно из насущных дел своей государственной деятельности.
Прорваться к морю - такова была цель Петра. Начать все же приходилось не с Балтийского моря, где царила первоклассная держава - Швеция, а с Азовского и Черного, так как с турками было легче справиться. К тому же между Россией, Польшей, Австрией и Венецией существовал военный союз, направленный против Турции. В 1695 г. Петр двинул войска под Азов.
Неудача первого азовского похода показала, что без помощи флота Азов не взять. Два приступа были отбиты, а крепость не только удержалась, но и ее обороноспособность ничуть не уменьшилась к тому моменту, когда Петр принужден был снять осаду. Крепость, получавшую регулярную помощь со стороны моря, трудно было понудить к сдаче, а у турок был и на Черном и на Азовском морях флот, правда, плохой, но ведь у русских и вовсе никакого флота не было.
Нужны были Петру не только военные, но и транспортные суда для перевозки военных грузов по Дону, потому что легче было везти грузы из Москвы к Воронежу и там перегружать на суда и отправлять под Азов по реке, чем перебрасывать их сухим путем из центра государства к Азову.
Началась работа по постройке судов. Уже зимой 1695/96 г. работали вовсю и в Преображенском, на сооруженной там верфи, и в Воронеже. Больше строили галеры и струги. Выписаны были корабельные мастера. Плотники, слесари, кузнецы брались отовсюду, где только можно было их найти. В Воронеже делом своза материалов, а потом и постройки заведовал Титов, не имевший до той поры никакого понятия о кораблестроении, а всем этим флотом командовал Лефорт, который, как истый швейцарец, гражданин самого «сухопутного» государства в Европе, очень мало смыслил в морском деле вообще и в кораблестроении в частности. Но Лефорту очень помогали все новые и новые работники, прибывавшие из-за границы. Выстроенные в Преображенском галеры перевозились в Воронеж в разобранном виде, здесь собирались и отправлялись к устьям Дона. Весной 1696 г. в Воронеже были спущены на воду 2 корабля, 23 галеры, 4 брандера. Непрерывно строились в большом количестве струги. Гребцами были отчасти «вольные», отчасти «каторжники».