Огромная схожесть консервативных монархий, вплоть до гербов,27 общность тем, над которыми задумывалась их интеллигенция и элита, общие тренды в развитии экономики, социума и культуры, явная аналогичность угроз и задач порождали серьезные трудности в разжигании смертельной немецко-русской вражды, даже в Австрии.28 Куда более склонны к согласию на бескомпромиссную войну с Россией были в Венгрии, где не забыли вторжения николаевской армии в 1849 г. Тем не менее, и в Будапеште было понимание общих угроз от дезинтеграции любой из империй, а приемы поощрения интеграции и методы борьбы с неожиданной для метрополии строптивостью «малых» народов демонстрировали изрядное сходство.29
Часто подчеркиваемые экономические противоречия между интересами прусского юнкерского землевладельческого класса и российским сельскохозяйственным экспортом,30 в которых кайзер якобы любой ценой поддерживал юнкеров,31 а также соперничество на Ближнем Востоке как раз накануне войны из-за конъюнктуры цен вновь стали менее острыми. При этом усиление проавстрийских русофобских настроений грозило пруссакам утратой доминирования, навязанного в 1866 г. «малогерманского пути».32 Более того, именно разногласия по вопросам взаимоотношений с Россией (по утверждению самого канцлера) привели к отставке Бисмарка в 1890 г.,33 что ознаменовало начало новой, собственно «вильгельмовской» эпохи. Кайзер Вильгельм II, вплоть до поражения России на Дальнем Востоке, был уверен, что, «договорившись с царем», сможет решать судьбы мира, настолько мощным казался альянс огромной России и стремительно растущей германской экономической мощи. Оформление Антанты в 1907 г., ставшее следствием фиаско России в войне с союзной Англии Японией, очень быстро сказалось на российско-германских торговых связях: началась постепенная переориентация российской торговли на Великобританию и чуть менее на Францию, хотя Германия по-прежнему была для них недосягаема.34
В России издавна существовал авторитетный и вполне легальный немецкий «взгляд изнутри». Немецкоязычная пресса имела особый взгляд на события, важный для всего немецкого населения России и быстро транслируемый за рубеж. Австрийцы уделяли ему мало внимания, почти не считая остзейцев соплеменниками, а вот в Германии полагали, что к нуждам балтийских немцев стоит прислушаться, тем более что это возможно без трудностей перевода. Традиционное недовольство засильем немцев на высших административных постах, наблюдавшееся у русских чиновников и военных высокого уровня, совершенно не находило отклика в верхах имперской администрации. Регулярное обострение отношений с Германией этого нисколько не изменило. Например, генерал Брусилов был поражен абсолютно немецким составом администрации, в том числе военной, даже в приграничном и важнейшем стратегически Привислинском генерал-губернаторстве,35 трое главных экзаменаторов в Академии Генштаба в России носили фамилии Шарнхорст, Цингер и Штубендорф и т. д. и т. п.36