В отечественной исторической традиции по вполне понятным причинам все события 1917 г. на фронте принято рассматривать исключительно через призму русской революции, порой забывая о том, что для многих тогда она была не основным событием, а лишь следствием и обстоятельством продолжающейся Великой войны. Это особенно верно для тех, кто находился по другую линию фронта от России. Ведь летом 1917 г. грозные признаки опасного революционного брожения дали себя знать во многих армиях, особенно во французской, а также в австро-венгерской и даже на германском флоте. Хотя, например, во французской армии последствия солдатских мятежей были более чем масштабными, последовали и репрессии, но для всех стран-участниц мировая война отнюдь не закончилась. Содержание ее осталось во многом прежним, а революция стала лишь одним из возможных вариантов развития вызванного военным истощением кризиса.
Июньское наступление
Русской армии 1917 г.
Наступление русской армии все-таки состоялось, оттягивать его, несмотря на усилия австро-германских войск не провоцировать конфликт, проантантовское Временное правительство более не могло. Определенные надежды не только в русских, но и в англо-французских, а также в американских политических кругах возлагали на достигший тогда своей кратковременного апогея культ Керенского. Хотя корнями своими популярность военного министра уходила в специфически русскую традицию отношения к главе государства,70 «демократический Запад» полагал, что мобилизационного эффекта вкупе с усиленным военно-техническим сотрудничеством с окрепшей в техническом отношении русской армией, а также порции кредитов будет достаточно для решающего удара по Австро-Венгрии. На победу над германской армией, к тому моменту потопившей в крови попытки союзников наступать не только в Шампани, но и во Фландрии, фактически не рассчитывали. 1 июля 1917 г. начался так называемый 2-й Брусиловский прорыв, куда лучше обеспеченный техническими средствами и огневой поддержкой. Главный удар вновь наносился в Галиции, но были и вспомогательные атаки: на фронте по Двине, под Крево, Барановичами. Почти везде был достигнут по меньшей мере начальный успех, а Юго-Западный фронт и вовсе на некоторое время погрузился в победную эйфорию. Вновь захватывали множество пленных, брали богатые трофеи, австрийские части являли явные признаки разложения. Показали себя в бою и создаваемые национальные части, главным образом чехословацкие и польские. Готовились к переходу в наступление с помощью переподготовленной румынской армии и в Молдове. Однако почти сразу победные фанфары стали сменяться какофонией совсем других известий. В ряде случаев состоялись не только плохо прикрытые попытки саботажа наступления, но и открытые отказы исполнять приказы, причем по постановлению разного уровня комитетов. Воцарившийся в головах и в ре-
Русская революция как стратегическая возможность: 1917 год 191 чах хаос из обрывков революционных фраз, символов, клятв, обвинений и деклараций, а также немыслимые ранее «степени свободы» в отношении элементарных правил поведения на фронте и даже в боевой обстановке71 полностью дезориентировали не только солдатскую массу, но и офицеров военного времени и даже некоторых кадровых обер-офицеров.
Через три недели от бурных надежд на славные свершения армии свободной России не осталось и следа. Наступательный порыв трансформировался в халатность и мародерство, поэтому отражать контрудар германских резервов под Тарнопо-лем оказалось некому. Конечно, даже в обстановке, достаточно точно охарактеризованной в знаменитой телеграмме Корнилова Керенскому («Армия обезумевших, темных людей бежит»), нашлись отдельные части, сумевшие спасти хотя бы свое честное имя. В частности, в эти июльские дни состоялся эпический финал более чем двухвековой истории первых полков русской гвардии, Семеновского и Преображенского. Петровская бригада попыталась спасти от провала чуть ли не весь Юго-Западный фронт. Однако общего итога это изменить не могло. К концу августа вся Галиция, впервые за три года войны, была для русской армии потеряна. По недомыслию и преступной халатности были оставлены важные позиции и на других участках фронта, в том числе те, за которые еще недавно было заплачено тысячами жизней. Определенным утешением была только упорная и успешная оборона на Румынском фронте, где в ожесточенных боях под Марештами и Марашештами было продемонстрировано, что не подвергшаяся революционному разложению румынская и менее распоясавшаяся вдали от столицы часть русской армии австро-германским войскам не по зубам, по крайней мере без привлечения дополнительных резервов.