– Мы расстреляли по полмагазина, не больше, – рассказал сержант. – Боялись, термиты вцепятся в колеса. Побили тех, кто был слишком близко. Вождь… Он сделал все. Без него не ушли бы. Он сделал вот так – руками – и насекомые замерли. Насекомые, да… Да ну к черту… Сниться мне будут теперь в кошмарах…
Чернецкий вошел боком в трещину, выровнял конвертоплан и мягко посадил его перед капсулой. Струя от двигателей разметала термитов, облепивших спускаемый аппарат. Десант бросился за борт, Гилевич побежал к люку. Повезло, не пришлось ни карабкаться, ни даже тянуться. Рабочие термиты разбежались, вместо них пришли солдаты, наши приготовились стрелять, и тогда вождь сделал руками «вот так».
Чего никто вообще не учел – что термиты могут проигнорировать людей и напасть на самолет. Все были уверены: солдаты попытаются отбить капсулу, а конвертоплан им без надобности.
У термитов оказалось другое мнение.
Чернецкий дал полный газ и подпрыгнул.
Сдуло всех.
Относительно выиграл один Шурик: он успел вскрыть люк и сунуться в спускаемый аппарат. Его толкнуло под зад и закинуло внутрь.
Остальных расшвыряло вверх тормашками.
Чернецкий висел на десяти метрах, стараясь не думать, что с людьми. Он видел только вождя, лежащего ничком – тому задрало тогу аж до подмышек, и в ярком свете прожекторов ослепительно сверкала черная задница.
Одна радость – термитов поблизости нет.
Из люка высунулась ладонь, дала отмашку, Чернецкий прибрал газ и посадил машину.
Гилевич с контейнером бросился к вождю и принялся его тормошить. Показался один спецназовец, второй… Потрепанные, но не поломанные, а это главное. Встал на ноги Тунгус. Так, все в сборе. И куда они глядят?..
Тут вождь опять сделал «вот так». А остальные побежали к машине.
– У нас под хвостом целая армия! – крикнул Гилевич, запрыгивая в дверь. – Тунгус их держит!
Вождь короткими шажками медленно двигался к конвертоплану – лицо напряженное, руки вперед. Раздалось несколько очередей, в салон кубарем вкатился спецназ. И наконец появился вождь. С достоинством, не бегом.
– Полетели, – сказал он просто.
И они полетели.
Чернецкий приподнял машину, дал время пристегнуться, потом на форсаже рванул вертикально, молясь, чтобы не подвели движки, и под самым сводом пещеры завалил конвертоплан набок.
Увидел клешню манипулятора и, как обещал, сунул крыло прямо в нее.
Надо же – получилось.
Чернецкому не подарили ни жену, ни коня, вообще ничего. Простолюдина можно наградить ценными вещами, аристократа почестями, а вот героя, который чужак и ни на что не претендует… Великий вождь один на один сказал летчику «спасибо» и отпустил. Даже руку не пожал – не положено.
Чернецкий обиделся и всем рассказывал, мол, это вождь ему отомстил за то, что светил голым задом в пещере.
Через три месяца Тунгус выкатил на летное поле конвертоплан.
Самую малость помятый и с целехонькими килями.
Он согнал к трещине орду строителей, те навели сверху помост, немного помудрили с тросами, а потом ювелирным образом повернули самолет, приподняли, снова повернули, еще приподняли… Достали, запрягли табун своих жутковатых лошадок – и милости просим, командир, принимай аппарат.
Чернецкий встал перед вождем на одно колено и склонил голову. В глазах его блестели слезы.
– Потом еще полетаем, – сказал вождь. – Мне теперь можно.
Полковник Газин вызвал на ковер Петровичева и сунул ему под нос акт о списании конвертоплана ввиду нецелесообразности извлечения из трещины в силу технической невозможности. Они кричали друг на друга так, что дрожали стекла, потом успокоились. Списанный конвертоплан поднялся в небо через несколько дней. Работы для него было полным-полно. Мы теперь летали над всем континентом.
Великий вождь сделал-таки своим родичам такое предложение, от которого те не смогли отказаться. Полковник боялся, что это будет грубый шантаж вакциной – либо идете под мою руку, либо вымирайте к чертовой бабушке. Тунгус при желании мог нагнуть экспедицию как ему угодно, и мы бы не пикнули. Ну, сообщили бы, что он не прав – а дальше?.. Случись драка, нас сомнут. Останется только позвонить на орбиту и вызвать огонь на себя. Но «Кутузов» улетел, едва мы раздобыли вакцину. Газин так и не смог его расколоть, чего он тут болтался.
Я говорил полковнику, что Тунгус не такой, но кто меня послушает. Когда выяснилось, что Тунгус совсем не такой, мне спасибо тоже не сказали. Да я и не просил.
А великий вождь поступил красиво. Созвал кочевников и говорит: вы же знаете, ко мне тут прилетели. И вы догадываетесь, чего они могут. В общем, я с ними договорился, мы объединяемся. Вписываемся на равных правах. Династия Ун наберет такую силу, что вы ей станете просто неинтересны. Мы через два-три поколения уже не сможем нормально с вами разговаривать. Поэтому решайте: либо вы с нами, либо дуйте обратно в степь и пропадайте там. Зато если вы с нами, есть интересная задача. Чем больше нас будет, тем больший кусок мы сможем откусить у наших новых партнеров. Династия Ун рассчитывала присоединить западные племена за сотню лет. Теперь надо собирать народ быстро, за годы. Мы уже начали разъяснять наши предложения, но нет уверенности, что нас поймут. Тогда придется действовать по старинке. Сначала небольшая демонстрация силы. Просто зайти и показать себя. Если не поможет – дать по шее и возглавить. Объясните им: кто не с нами, того мы в будущее с собой не возьмем. А будущее наступит буквально вот-вот. Да вон оно летит…