- Товарищи! - остановился Рябинин перед строем. - Важное задание надо выполнить. Нужно заменить Хромова. Прошу тише! - повысил он голос. Рассек рукой воздух:
- Это - не приказ! И как человек и как командир полка я не могу допустить бессмысленной жертвы. Нужен лётчик с опытом. Лётчик, ранее летавший ночью на других типах самолётов. Прошу отнестись серьёзно: наш самолёт - не простой самолёт. Полететь на нём ночью, без единого "вывозного" полёта, это - риск. Вынужденный, во имя Родины, но всё-таки - риск. Вот всё... - закончил Рябинин свою краткую речь.
В стороне отдельной группкой стояли английские лётчики. Попросили русского переводчика перевести им слова командира полка. Переводчик вяло, неохотно перевёл суть дела.
- О-о! - встрепенулись англичане. Стали смотреть в сторону русских.
- Безумие! - проговорил майор Хилл, командир прилетевшей вчера группы. Он знал, что такое новая русская машина. Даже опытные и смелые лётчики чувствовали себя на ней ночью напряжённо. - Никто не пойдёт, можете не сомневаться, - добавил он, видя, что из строя никто не выходит. Но тут же повторил с жаром и сожалением: - Безумие!..
Из строя русских лётчиков, посовещавшись со своим экипажем, вышел огромный, широкоплечий пилот. За ним, сразу же, один за другим, вышли ещё четверо. Стали о чём-то меж собой спорить.
- О чём они там? Не согласны? - спросил переводчика Хилл.
- Нет. Решают, кто из них опытнее.
К спорившим подошёл командир полка.
- Пойдёт Рябинин со своим экипажем, - решил он, всматриваясь в лица. - А запасным, на случай, если у Рябинина откажет матчасть, пойдёт... Тарасов! - твёрдо договорил подполковник.
Переводчик объяснил:
- Полетит брат командира. Вон тот... маленький. Родной брат.
- Это понятно... - проговорил английский борттехник. - Русский командир хочет, чтобы и его брат был удостоен высшей награды. - Он улыбнулся.
На борттехника удавом посмотрел Хилл. Улыбка с лица парня исчезла.
- Извините его!.. - смущённо сказал Хилл переводчику. Повернулся к своему парню спиной.
Командир полка отдавал последние распоряжения:
- Подвеску бомб, матчасть готовить обоим. Запуск - также обоим. По зелёной ракете. А сейчас - к штурману полка: получите задание. Тренаж в закрытой кабине сам проведу с вами. Готовьтесь! - Подполковник направился в землянку. Остановился: - Спасибо, Миша! - сказал он брату тихо.
Ночью вместе со своим штурманом на старт пришёл майор Хилл.
- Не верю я в этот русский эксперимент!..
Из темноты, мигая бортовыми огнями, начали выруливать самолёты. Рокотали, поднимали снежную пыль. Снежные вихри больно хлестнули англичан по глазам, заставили их отвернуться, поднять меховые воротники. Вот и последний прорулил на старт, включая изредка фару. Тогда виднелись тёмные и резко выхваченные из ночи фигурки людей, бензозаправщики, накатанная рулёжная дорожка. Фара гасла, и всё исчезало. Делалось темно и страшно.
Тарасов рулил со своим экипажем за машиной Рябинина. Сидел на высоком сиденье скучный, равнодушный. Понимал: выруливает напрасно, полетит Рябинин. Молчал и штурман, сознавая бесполезность происходящего: матчасть у всех была в порядке. Впереди, на самом краю взлётной полосы, горела в бочке солярка - ориентир для взлёта. Мрачно темнел лес.
Первым взлетел командир полка. Когда он оторвался от земли, в эфире прозвучала команда руководителя полётов:
- Очередной! При-го-товиться... взлёт!
Над аэродромом не умолкал рокот моторов. На исполнительный старт, покачиваясь на кочках с крыла на крыло, вырулил лётчик Рябинин. Остановился, вывел обороты до полных, удерживая машину на тормозах, напряжённо ждал. Готовый сорваться с места, самолёт его бился, словно в лихорадке, мелкой и злой дрожью. Из выхлопных патрубков вырывалось синеватое пламя. Окутывая всё, неслась за хвостом снежная колючая пыль.
- Ну, вот и всё! - сказал Тарасов. - Можно заруливать на стоянку.
- Подожди, Максим! - остановил его штурман. - Взлетит, тогда и зарулим, чего спешить...
- При-го-товиться... взлёт! - услышал Тарасов.
Тонкий длинный самолёт Рябинина рывком сошёл с места и стремительно понёсся вперёд, в темноту. Но что это? Бортовые огни на узкой расчищенной от снега полосе начали смещаться вправо всё больше и больше - в сторону от линии взлёта. Там же сугробы, смерть!.. Уклонение продолжалось. Огонь из бочки на взлёте виднелся уже явно левее.
"Что он... с ума, что ли?!. - привстал на сиденье Тарасов. - Направление потерял!..
Самолёт Рябинина неожиданно отделился от земли и без выдерживания перешёл в набор. Всё выше и выше поднимались его бортовые огни.
- Уф, чёрт... взлетел! Ну и напугал же!.. - радостно выдохнул Тарасов. - Только рановато по-моему. Подорвал, а скорость - мала, - продолжал он говорить возбуждённо. - На критических шпарит, а ещё щитки убирать...
- Смотри, смотри, Максим! - закричал штурман. - Падает!..