Молебен на Митридате
В белых войсках, как и прежде в царской армии, присутствовали священнослужители, которые духовно окормляли войска, служили молебны во время торжеств и перед ответственными военными операциями, воодушевляли своей проповедью солдат на подвиг спасения родины от безбожной власти. Духовная жизнь была настолько естественной для граждан Российской Империи, что в их воспоминаниях церковные службы и обряды обычно упоминаются лишь вскользь. Но, разумеется, уходя на чужбину, русские люди лично или сообща возносили свои молитвы к Богу, испрашивая Его покровительства и помощи. Например, в Севастополе по распоряжению Правителя Юга России Петра Николаевича Врангеля перед самой отправкой на всех судах одновременно служился последний молебен у родных берегов, и только после его окончания корабли снялись с якорей[124].
Молебен на крейсере «Генерал Корнилов» перед уходом эскадры в Бизерту. Константинополь, 1921
Вид с Генуэзского мола на гору Митридат с часовней И. А. Стемпковского на вершине, 1918 год (из собрания библиотеки де Гольера при Южном методистском университете, Техас)
Устное предание сообщает, что и в Керчи военное командование организовало молебен перед эвакуацией. И. А. Кузьмина по воспоминаниям своей бабушки, коренной керчанки Клавдии Трофимовны Пантюшкиной, рассказывала, что в день сдачи Керчи (16 ноября) в женской гимназии, где та училась, были отменены занятия, и воспитанницы поднялись на вершину горы Митридат, там у часовни состоялся торжественный молебен в присутствии войск. Ей запомнился стройный мужчина в белой бурке и белой папахе, которого она приняла за П. Н. Врангеля (по-видимому, это был один из казачьих командиров). По её словам, в эти осенние дни вся Керчь провожала уходившие войска, многие плакали[125].
Эту картину дополняет рассказ Ю. А. Субботина. В 1979 году он, как главный инженер Центра обработки сообщений ТАСС, был командирован в Париж для оснащения средствами международной телекоммуникации нового регионального отделения ТАСС в бывшем здании банка Рокфеллера (проспект Боске, 27). Техническая проблема заключалась в том, что средства связи нужно было разместить в бывших подвальных денежных кладовых, оборудованных как громадный сейф. В процессе работы ему пришлось взаимодействовать со специалистом компании France Telecom, который оказался потомком офицера белой армии. Родившись в Париже, Жан (так запомнил его имя господин Субботин) тем не менее был воспитан в глубоком уважении к русским и хорошо владел русской речью. С малых лет он хранил в памяти рассказ своего отца о самом ярком событии в его жизни — эвакуации из Керчи и прощании с родиной.
Этот офицер служил в 1-й Кубанской дивизии генерала Льва Миновича Дейнеги, которой не удалось погрузиться в Феодосии. Казаки верхом дошли до Керчи и с большим трудом, с несколькими пересадками с корабля на корабль, вышли в море. После первой погрузки, находясь на стоявшем в заливе судне, все смотрели, передавая друг другу бинокли, на вершину горы Митридат, где рядом с часовней просматривалось собрание людей в военной форме; среди прочих выделялась одиноко стоящая на возвышенности («Первое кресло Митридата») фигура высокого человека в бурке, смотревшего в бинокль на залив. Последовали возгласы: «Это Врангель!», «Это Пётръ Николаевичъ!», «Онъ насъ провожаетъ!», «Онъ насъ благословляетъ!», «Онъ уйдётъ последнимъ!» — находившиеся на судне войска отдали честь человеку, принятому ими за Главнокомандующего.
Юрий Анатольевич Субботин, детство и юность которого прошли в Керчи, запомнил относящийся к истории города рассказ, но тогда не придал ему особого значения и не выяснял подробностей[126].
У памятника Исходу Русской армии во время ежегодного крестного хода в Керчи, 16 ноября 2014 года
В марте 2006 года в приморском сквере Керчи был установлен, а 7 мая — освящён поклонный крест в память Исхода Русской армии. Памятник был создан и подарен Севастополю приснопамятным скульптором Вячеславом Михайловичем Клыковым для установки на Графской пристани. Но бывшая столица белого Крыма отказалась принять этот дар, благодаря чему крест был установлен в Керчи — последнем и наиболее сложном пункте Крымской эвакуации.
124
125
Воспоминания И. А. Кузьминой, записанные Александром Вадимовичем Самойловым 8 мая 2003 года.