Глядя на темнеющую водную гладь, Павел постоял в раздумье, выкурил сигарету и решительно вычеркнул из короткого списка все здешние казино — Бритый не любил карт и не слишком-то доверялся азарту. Он предпочитал делать деньги другими способами, а в перерывах предаваться простейшим и надежным видам расслабления.
«Самый горячий в Горбатове танцпол! Лучшие банкеты! Четыре отдельных зала! До 500 человек одновременно!» — кричало одно объявление у дверей первого клуба. Чуть ниже Палермо прочитал: «Наша музыка: 60 % новинки Euro-Pop, 20 % качественный Club-House, 20 % последние хиты RUS».
— Нет, этот кавардак Бритому пришелся бы не по душе, — закинул он в рот жевательную резинку. — Пойдем дальше…
А дальше он оказался у ночного VIP-клуба для джентльменов «Лагуна» с единственной, короткой надписью над плечом невозмутимого охранника: «Вход только по клубным картам».
«Вот здесь «новому джентльмену» Бритому будет сытно, уютно и спокойно. Как когда-то в нашем милом подвальном тупичке, — направляясь в ближайшее кафе, подвел итог наблюдениям Павел. — Да, скорее всего, так оно и есть. Тем более, абсолютное большинство серьезных бандитов, к коим, безусловно, относится и мой старый приятель, давно пустили корни в прибыльный бизнес. Не исключено, что сие элитарное заведение принадлежит господину Зубко…»
С этими мыслями он вошел под синий тент с пивным названием, пущенным по свисавшему волнистому канту, устроился за свободным столиком; положил на чистый пластик пачку сигарет и мобильник; огляделся вокруг. Дверь клуба и стоянка автомобилей просматривались отсюда превосходно — по диагонали через проезжую часть до хорошо освещенного крыльца было метров шестьдесят.
Молоденькая официантка с улыбкой положила рядом с его сигаретами меню и понесла заказ пожилому худощавому мужчине, курившему за одним из соседних столиков. Спокойно сидевший мужчина сразу рассчитался за рюмку коньяка и бокал минералки и почему-то сходу набросился на принесенные напитки, словно изнывал от мучительного похмелья.
Каблучки простучали обратно и вновь остановились рядом.
— Уже выбрали? — дружелюбно спросила девушка, покосившись на закрытое меню.
— Сто грамм водки и…
— Могу предложить холодные закуски: мясное ассорти, салаты, сыры, фрукты. Или горячие блюда, — завидев затруднение клиента, подсказала она. — У нас замечательная кухня.
— Тогда салат, пожалуй.
— Какой? У нас есть: лолло россо с ореховым соусом, салат с креветками и грибами, салат с сулугуни и стручковой фасолью…
— Нет, что-нибудь попроще, — качнул он головой, провожая взглядом покидавшего кафе пожилого мужчину в светлых широких брюках. — Без этой… Без экзотики.
— Хорошо, — легко согласилась официантка и исчезла у него за спиной.
Наблюдая, за обстановкой возле дверей клуба, Белозеров готовился к скорому легкому ужину — незаметно вынул изо рта жвачку и бросил ее в пепельницу. В этот же миг из клуба вышли трое парней, по сложению и ширине плеч напоминавшие тех, кто служил в его подразделении. Повадками амбалы смахивали на телохранителей, а значит, скоро должен был появиться и тот, чью жизнь и здоровье они оберегали. Рука, потянувшаяся к пачке сигарет, застыла — в дверях показалась знакомая фигура. Майор прищурился, пригляделся и, резко двинув назад стул, поднялся — меж двух сопровождавших молодцов неверной походкой вышагивал Серега Зубко со своей коронно обритой наголо башкой.
Некогда было думать об улыбчивой официантке, о расчете за сделанный заказ — приятель уже брякнулся на заднее сиденье «Мерседеса», и тот, беззвучно приклеив к бокам дверки, начал плавно сдавать назад…
Павел сгреб лежавший на столе телефон, перемахнул декоративное заграждение и бегом устремился к стоянке, отчаянно замахав тем, кто, возможно, заметил бы его сквозь безнадежно тонированные стекла. Но тщетно — автомобиль тормознул, но лишь для того, чтобы развернуть колеса вправо перед резким рывком по верхнему ярусу набережной…
Он не успел стукнуть по крышке багажника. В последний момент та выскользнула из-под ладони — черный мерс стремительно набирал скорость.
И тут же с ревом стартовала другая машина, следом готовилась третья…
Секунда оставалась у майора на принятие решения.
И ровно через секунду вдогонку головной иномарке с силой был запущен мобильный телефон.
Удара в заднее стекло Белозеров не слышал, зато все праздношатающиеся неподалеку граждане услышали бешеный визг тормозов. Не успел он заметить и повреждений стекла, но хорошо увидел под желтым фонарным светом серебристые брызги своего новенького мобильника. Обрадоваться меткому броску и свершившемуся чуду, впрочем, тоже не успел — путь к машине приятеля нежданно преградил первый автомобиль охраны, а сзади нахально поджал второй.
Из внедорожников дружно посыпали молодцы и с весьма недружелюбным видом бросились к Павлу…
Первых двух он опрокинул с недоумением: «Какого рожна лезете не в свое дело?!»
Отбросив ударом третьего и швыряя в автомобильный бок четвертого, уже начинал злиться; а, оказавшись меж тремя здоровяками, натурально пришел в ярость: «А ну, пошли вон с дороги, отморозки!»
— Палермо! Ты?! — вдруг отчаянно завопил какой-то узкоглазый — самый мелкий из троих.
— Японамать?! — узнав казаха, придержал майор кулак, уже готовый отстегнуть тому из суставов нижнюю челюсть.
— Тихо! Всем стоять, не двигаться! Это наш человек! — отрывисто и тонко скомандовал казах бойцам своей службы. — Быстро по машинам! — и в момент поменяв выражение лица, как это могут делать только азиаты, проверещал: — Ай, Палермо, как я рад тебя видеть!.. Пойдем. Вот Бритый-то обрадуется!..
Авторитет уж покинул машину и с парочкой тех же помощников, что вели из клуба, ковылял в развалку к месту потасовки. Помощники недвусмысленно держали по одной руке под полами пиджаков…
— Сергей Васильевич! Я Палермо поймал! — как и восемь лет назад с красивой наглостью врал сын степей.
— Всем ша, ребята, — звучно отрыгнув, пробасил Зубко.
Телохранители расслабились, оставили в покое пистолетные рукоятки, а старые друзья сошлись в крепчайших объятиях…
— Ты теперь пузо надумал растить, Бритый?! Рад тебя видеть, чертила!
— А ты чё, Шварца решил обставить?! Ну, здоров стал, Палермо!.. Килограмм сто десять весишь и одни мышцы — прям красавец!.. Моих-то не поубивал?
— Не, я их так — в легкую…
— А то и хрен с ними! Других возьму, — все так же крепко обнимая бывшего одноклассника, басил он и тянул к машине. — Поехали, упадем где-нить — выпьем, поболтаем… Мне тут в лом — все однобоко, надоело… и краской воняет.
— Какой краской?
— Не знаю. Там, где бабы массажем мнут… Исполнительный ремонт затеял, что ли… Мож чудится. Мож допился… Пошли скорее. Рассказывай!..
Спецназовец улыбнулся — Бритый был все таким же балагуром и непоседой…
И вдруг по ушам ударил хорошо знакомый упругий звук, а «Мерседес», до гостеприимно распахнутых дверок которого оставалось не боле семи-восьми шагов, подкинул свою корму, и в воздухе та исчезла в центре стремительно растущего огненного шара.
«Сейчас последует самое неприятное!» — своевременно напомнило еще не отвыкшее от войны сознание.
И он успел сгруппироваться прежде, чем жесткая волна отшвырнула далеко назад.
Японамать с парой головорезов остался на набережной возле догоравшего остова представительской иномарки и скрюченного трупа водителя, вцепившегося в остатки руля. А два черных внедорожника неслись по вечернему городу в ближайшую больницу. Первый, с охраной на борту, беспрестанно крякал и мигал слепящим дальним светом, распугивая встречный и попутный транспорт; второй не отставал, но старался вертеться в потоке плавней. Сзади лежал Бритый, окровавленная голова его покоилась на коленях Палермо.