— Это у него «джипиеска» была?
— Так точно. Говорит, что должен был ее передать на рынке человеку, который приедет на зеленой «шестерке» с фотографией Шамиля на ветровом стекле. Мы выставили наших людей на въезде и выезде, фээсбешники работали на рынке, но никто не появился.
— А сам он умеет с ней обращаться?
— Умеет. Мы проверили. Он вообще отлично подготовлен. Карту уверенно читает. Со взрывчаткой работает. Взрывных схем нам штук десять нарисовал. Связь знает. Говорит, что полгода в лагере Хаттаба обучался. И потом еще три месяца в Грузии стажировался…
— Вот эта джипиеска меня и интересует…
Второй пленный был чрезвычайно худ и высок. Левый глаз его заплыл черным синяком и превратился в гноящуюся щель. Нос безобразно распух. Он пугливо вжимал голову в плечи и боялся встречаться глазами с, сидящими перед ним офицерами. Маринин мгновенно подобрался.
— Имя! Фамилия! — жестко бросил он. — Отвечать быстро!
— Багаудин Резваев. — испуганно пролепетал чеченец.
— Где живешь? Сколько тебе лет?
— В Шали. Улица Свободы дом пять. Мнэ пятнадцать лет…
Полковник переглянулся с комбригом.
— Пятнадцать? — и Олегу показалось, что в голосе Маринина прозвучала легкая растерянность.
— Да пиздит он. — С пренебрежительной уверенностью ответил комбриг. — Восемнадцать ему! Корчит тут из себя пионера — героя.
А ну, отвечай, сколько тебе лет?
Пленный сжался в комок.
— Отвечай, говорю! Ты тут нас на жалость не дави. Не проймешь! Забыл сучара, как на казни наших пленных ходил. Сам рассказывал. Нравилось смотреть, да? Ну, так я тебе сейчас лично кишки на кулак намотаю, если врать не перестанешь. Сколько тебе лет!? — почти рявкнул комбриг.
Чеченец вздрогнул как от удара.
— Восемнадцать… — прошептал он еле слышно.
— Документы при нем какие-нибудь были? — спросил Маринин.
Паспорт. Но выписан в июле этого года. Мы такие паспорта мешками изымаем. Туфта!
— Я все скажу. — Затравленно, скороговоркой пробормотал чеченец.
— А куда ты, нахрен, денешься? — осклабился комбриг. — Да ты теперь для своих — никто. В Гудермесе по твоей наводке уже целую банду взяли. Ты теперь у половины Чечни в «кровниках» ходишь. Я только слово на рынке шепну — и всей твоей семье к утру головы срежут. Хочешь?
— Нет… — еле слышно прошептал пленный.
— Тогда выкладывай все как на исповеди. Я тут тебе за место Аллаха.
— Я все рассказал… — пленный в отчаянии сжался в комок.
— Чего? Какое «все»? Да ты еще ничего толком не говорил. Нам еще работать и работать!..
— С кем ты должен был встретиться на рынке? — вмешался Маринин.
— Я его нэ знаю. Человэк должен был прыэхат на зеленой шэстеркэ. На лобовом стекле фото имама Шамиля.
— Откуда должна была прийти машина?
— Нэ знаю.
Маринин коротко глянул на комбрига. И тот вдруг взорвался.
— Что!? Не знаешь!? Все! Я устал от твоего вранья. Васильченко, эта сука нас третьи сутки за нос водит. Гони сюда «бээмпешку». Сейчас мы его на стволе повесим. В петле ты обоссышься и обосрешься. А обоссаных в ваш мусульманский рай не берут…
«Это все спектакль!» — поразило Кудрявцева. — «Они играют. Комбриг — «злой следователь». Маринин — «добрый»…
И это открытие вновь обожгло неприязнью.
Несчастный чеченец был на грани истерики, его колотила дрожь, а эти двое словно бы и замечали его состояния. Они играли свои жестокую и страшную игру…
— Я нэ знаю. — по щекам чеченца текли слезы. — Говорылы, что приэдэт человек на «шестерке». Я должен был гулят по рынку у входа. А он приэдэт мед продават.
— О! А про мед ты ничего не говорил. — рявкнул комбриг. — Скрыл, сука! Гони, Марат, сюда «бээмпе»…
— Нэ надо прапорщык! — завыл чеченец. — Нэ надо бээмпэ! Я просто забыл. Я все расскажу…
— Что ты еще забыл сказать? — комбриг откинулся на спинку. — Ну, быстро вспоминай пока бээмпе не подогнали. Васильченко!
— Он мед прыэдет продават. — торопливо тараторил чеченец. — Я должен ему быдон принесты для меда. А в бидоне навигацыя.
— Где бидон должен был взять? — спросил Маринин.
— У Махмуда.
— Он знал для чего бидон?
— Нэт. Знал, что я должен передат кому-то груз. Но о навыгацый нэ знал.
— Кто тебе передал джипиеску?
— Шамиль Автурханов. Спэц по связы.
— Кто при этом присутствовал?
— Ныкого. Мэня амир к нэму отправил получит груз.
— Он сказал что за груз?
— Да. Сказал навыгацый для наших братьев. Мы такой изучалы в школе.
— В какой школе?
— Шейха Хаттаба.
— Как ты оказался в этой школе?