— Я приведу пример, — сказал Никанор. — Предположим, что кто-то смотрит телевизор. Тогда в режиме приемника он зафиксируемся на одном канале в соответствии с внутренней заданностью (спорт, музыка) и, не переключая, просмотрит подряд всю программу. Если же его интересует конкретный класс явлений, скажем, привлекательные женщины (этот класс явлений почему-то интересовал Никанора Ефимовича особенно остро), — тогда в режиме фокуса он будет переключать каналы до тех пор, пока не натолкнется на удовлетворительный образец, и не важно, спортсменка она или оперная дива. Существенная разница между двумя режимами заключается в заданной ориентации, то есть во внимании, которое и определяется потребностью.
Соперники разменяли коней.
— Если я безошибочно уяснил, внимание может подчиняться, как внутренним ожиданиям, так и внешним сигналам. Но человек существует, практически, во власти внешнего влияния сети и его мысли — это вибрация паутины.
— Паутина не может позволить, чтобы все ее составляющие действовали автономно, поэтому в ее системе все взаимосвязано. С рождением, каждому человеку предоставляется определенный коридор — диапазон перемещения, в пределах которого он может выбирать свое будущее. Представь, что ты блуждаешь по лабиринтам гигантского торгово-развлекательного комплекса, который посещаешь каждый день. Многоэтажное здание с кафе, барами, боулингом, кинотеатром, лифтами, эскалаторами, парковкой для личного транспорта. Все по высшему разряду — hi-tech.
— И в чем подвох?
— Подвох в том, что весь этот шик полностью соотносится с балансом твоей кредитной карты, иначе говоря, с твоей покупательной способностью. В коридорах этого комплекса нет ни одной «ячейки счастья», которая тебе не по зубам. Точнее, они есть, но выглядят для тебя закрытыми, поэтому тебе и в голову не приходит туда соваться.
— То есть при движении по этому центру у меня будет возникать иллюзия свободы выбора, но выбор этот определяется кредиткой в руках судьбы?
— Эти ячейки и есть человеческие цели. Поставив их перед собой, а затем, достигнув, складывается ощущение контроля над судьбой. На деле же, все эти цели формируются из желаний и мыслей нашего индивидуального диапазона свободы выбора. Человеку кажется, что это его выбор, когда это — выбор паутины.
— Выходит, овладев вниманием, можно изменить программу? — Чесс разменял белого коня на черного пехотинца. Отличный ход! Перспективная жертва качества, передающая инициативу белым.
— Можно, конечно, теоретически…
— А на практике?
— На практике это подвластно лишь избранным, внимание же остальных механично и подчинено потребностям, а они, в свою очередь, паутине.
— Значит, перенастроить свое внимание изнутри обычному человеку не под силу?
Никанор обратил глаза к потолку и задумался.
— Думаю, что нет. Зато вполне под силу использовать переработанную паутину, что, собственно, и проделывают закулисные идеологи, манипулируя вниманием масс. — На доске творилось что-то неладное. Всего один просчет и превосходство белых уже не вызывало сомнения. Из последних сил Никанор начал новое наступление на боевые порядки противника.
— Телевидение, радио, интернет — все это одушевленная паутина?
— Любая зацикленная энергосистема, к которой подключены массы. Миллионы бестолковых гусениц, изначально находящихся во власти глобальной сети, по сути, сами и прядут эти коконы — альтернативные псевдо-спасительные реальности, путы ловушки, которыми управляют опытные «операторы». Стоит им лишь закинуть пакеты идей-паразитов, как они тут же разлетятся посредством миллионов людей.
Несмотря на усилия со стороны противника, Чесс с легкость парировал все маневры, а Никанор, ко всему прочему, угодил в цейтнот. Черные явно растерялись. Теперь их ждал шквал атаки.
— Я вспомнил одну историю, — сказал Никанор, смирившись с поражением, — Вольфганг фон Кемпеленв 1770 году сконструировал шахматный «компьютер» — аппарат в виде шахматного стола и механического турка, передвигавшего руками фигуры…
— Этот аппарат выигрывал большинство партий. Лучшие умы долгие годы ломали голову над принципом работы «турка», и лишь несколько десятков лет спустя обман был разоблачен. Под столом скрывался живой оператор машины.