Выждав небольшую паузу, Никанор торжественно произнес.
— Ментальный каннибализм! Способность человека вбирать в себя других людей, но, не разбивая на составляющие — визуальные образы, способы мышления, поведенческие особенности, — а слитно, как самостоятельную психологическую единицу. Я понятно излагаю?
Чесс замер как вкопанный. По всей видимости, обрабатывал информацию.
— Поясни, — произнес он через несколько секунд.
— Главное — уловить суть. Это вовсе не процесс разделения взглядов или расширение диапазона своих представлений. Напрашивается сравнение с пространством телеэкрана, где действующее лицо живет своей собственной жизнью. Различие лишь в том, что телеэкран и персонаж никак не влияют друг на друга, а влияние в психической сфере обоюдное. С одной стороны, персонаж включен в психические структуры, с другой — он как бы автономен, можно сказать, без прописки.
— Это что же получается, человек поглощает не сам страх, а персонажа, наделенного этим страхом, и начинает бояться не за себя, а вместе с ним. Например, как…, — Чесс завис на доли секунды, отправляя запрос в базу данных, — …например, как за время разговора в кабаке Раскольников вобрал в себя всю несчастную мармеладовскую судьбу вместе с его чахоточной женой и дочерью Соней, живущей по «желтому билету», а затем испытал эмоциональное отождествление с их страданиями, катарсис.
— Приятно иметь дело с умным и образованным котом, — Никанор подошел поближе и погладил его по голове. — Вот как раз этого катарсиса паразит и выжидает.
— Для чего паразиту катарсис? — удивился кот.
— Через него происходит присвоение лазутчику индекса «Я», то есть признание его своим.
— Не знал, что у «Я» есть индекс.
— Есть многое у «Я», мой друг Горацио, что производит ряд фальсификаций.
— Ну, допустим, а что потом?
— После этого необходимость в посреднике, как в носителе, отпадает. Он может потускнеть, утратить очертания, раствориться, кануть в небытие, но пришелец уже в центральной системе, и для системы он не чужак.
Чесс запрыгнул на диван и вытянулся во всю длину. Подле него на низком журнальном столике (выигрышнее всего, по мнению Никанора, смотрелись столики на невысоких ножках, идеально дополняющие диван или софу) стояла шахматная доска с едва начатой партией. Ферзевой гамбит — один из самых излюбленных дебютов Никанора. Дальнейшая судьба партии зависела от того, примут ли белые жертву со стороны черных или нет.
— Программный огрех, в сущности — призрак, фантом. Выходит, что человек может всю жизнь культивировать подобных химер, даже не подозревая об этом. А ведь их — беда сколько.
Чесс ударил хвостом по клетчатому текстилю подушки, решительно взяв черную пешку.
— Паразитов предостаточно, — вздохнул Никанор, — но безоговорочные лидеры турнирной таблицы — это идеи. И главный их рассадник в медиа-пространстве.
— Сколько живу на свете, столько дивлюсь тому, с какой легкостью и бездумностью люди считают каждую пришедшую им в голову мысль своей собственностью.
Никанор утопил свое тело в нежнейшем, велюровом бинбэге и, принимая вызов, пустил в ход центральную королевскую пехоту.
— Именно во избежание подобной путаницы, необходимо разобраться с тем, как устроено внимание, а точнее два его вида — приемник и фокус.
12:54 — 13:16
По всем вероятностям каждый ребенок в детстве стремится к самостоятельности и мечтает кем-то стать в будущем. Никанор Ефимович с самых ранних лет стремился лишь к уединению и желал всегда оставаться самим собой.
Однажды к нему обратились с просьбой уточнить, какое содержание несформировавшийся детский ум вкладывает в эти слова, и маленький Никанор спокойно ответил: «Оставаться собой — значит не становиться взрослым».