Покоренный их учением и благочестием и заинтересовавшийся их критикой духовенства Иван III осыпал жидовствующих милостями. Он пригласил нескольких из них в Москву, сделав настоятелями кремлевских Успенского и Архангельского соборов. Ересь вскоре распространилась и в судебных кругах. Для власти враждебное отношение жидовствующих к церковному землевладению явно было привлекательным.
Государственная церковь очень жестко отреагировала на это нападение на свои верования и интересы. Новгородский архиепископ Геннадий, ознакомившись с проповедями жидовствующих после вступления в должность в этом городе, призвал к практике испанской инквизиции, формально введенной в России в 1478 году, т. е. потребовал, чтобы светские власти повесили или сожгли приверженцев нового учения. Он не сразу достиг успеха. Церковный собор, созванный в 1490 году, предал ересь жидовствующих анафеме, изгнал ее сторонников со своих мест и отправил их в ссылку, но физически не уничтожил — отчасти потому, что, по православному обычаю, раскаявшихся еретиков следовало прощать, а отчасти потому, что они продолжали пользоваться покровительством Ивана III.
Вскоре спор о монастырском землевладении сплелся с полемикой об отношении к жидовствующим. В 1503 году церковь созвала другой собор, на котором дискуссия о монастырском землевладении вышла на поверхность. Собор уже собирался закрываться, когда неожиданно появился Нил Сорский. Так как он проповедовал отказ от мирских дел, его участие в подобной «земной» полемике некоторыми исследователями приписывается влиянию на него другой замечательной фигуры того времени — Василия (Вассиана) Патрикеева (Косого) (1475?-1545?), потомка литовских князей и родственника находившегося у власти московского государя. Патрикеев верно служил Ивану III до 1499 года, когда, по не совсем понятным причинам, возможно как-то связанным с придворными интригами вокруг престолонаследия, он внезапно впал в немилость. Вынужденный поступить в Белозерский монастырь, он познакомился с Нилом Сорским, чей скит был неподалеку, и подпал под его духовное влияние[17]. С того момента он превратился в горячего поборника «духовной» религии и такого же страстного противника монастырского землевладения. Прощенный Василием III, наследником Ивана III, примерно в 1509 году он не только вернулся к общественной жизни, но и стал самым влиятельным советником нового правителя.
На соборе 1503 года (никаких документов которого не сохранилось) Нил призвал монастыри отказаться от своих владений. Иосиф Волоцкий, настоятель Волоколамского монастыря, к тому времени уже покинул собор, поскольку тот приближался к закрытию, но после речи Нила испуганные участники послали за Иосифом, умоляя его вернуться и защитить монастырскую собственность.
Иосиф Волоцкий (1439–1515, урожденный Иван Санин), выходец из служилой семьи, в некотором отношении был самым влиятельным интеллектуалом средневековой России. Он соединял в себе высокую степень религиозного фанатизма с политической хитростью — качества, позволившие ему умело разгромить реформаторов и сохранить монастырское землевладение, вступив в союз с монархией и обеспечив ее новой (для России) теорией божественного происхождения монархической формы правления.
Как настоятель Волоколамского монастыря, который он основал примерно в 100 километрах к северо-западу от Москвы, Иосиф установил очень строгие порядки: в монастыре не было ни женщин, ни слуг, ни собольих шуб. Жизнь в нем строго регламентировалась набором правил, сформулированных Иосифом в специальном уставе. Он активно требовал пожертвований своему монастырю от богатой знати, взамен обещая молиться за их души. В результате его монастырь сосредоточил огромную собственность в виде деревень, земля которых обрабатывалась крестьянами, но сами по себе монахи никакой собственности не имели. Это был тип коммунального монастыря, известного на Руси как «общинножитие» или «общежитие», в противоположность большинству монастырей того времени, устроенных по типу «особножития» — там монахи владели своим имуществом частным образом. Так что Иосиф в известном смысле тоже был реформатором — религиозным фанатиком типа Торквемады или Савонаролы, заинтересованным прежде всего в сохранении православной веры в ее первозданной чистоте. Он ненавидел еретиков со всепоглощающей страстью и соглашался с Геннадием в том, что их следует бежалостно уничтожать. Главную задачу политической власти Иосиф видел в сохранении веры. В своих ранних сочинениях он говорил о превосходстве церкви над властью, которая носит временный характер, а потому, как он считал, достойна обличения, если отклоняется от истинного пути.