В отличие от Нила Сорского и Вассиана Патрикеева Иосиф был озабочен не духовной жизнью, а обрядами и социальными услугами, которые предоставляла церковь. У него не было никаких сомнений в том, что монастыри должны иметь земельные владения, чтобы позволить своим обитателям подготовиться к выполнению священнических функций. (На Руси вся церковная иерархия происходила из рядов монашества, или «черного» духовенства.) На соборе 1503 года он яростно защищал монастырское землевладение от нападок Нила Сорского. Но, как мы уже отмечали, его (и Геннадия) попытки убедить Ивана III уничтожить еретиков в то время остались без внимания.
Главная литературная работа Иосифа, позднее названная «Просветитель», многословная компиляция, которую он писал в течение нескольких лет, направлена непосредственно против жидовствующих, к которым он причислял всех, кто отклонялся от официальной православной доктрины и традиций. Далекая от просвещенческих задач, книга устанавливает категорические правила со ссылкой на древние источники, главным образом на Ветхий Завет и византийских отцов церкви. В ней нет никакой попытки убедить: она всецело полагается на авторитет. Вот типичная выборка с двух страниц его книги:
И Давид также говорит…
Исайя тоже говорит…
И Исайя говорит также…
Бог говорит через пророка Исайю…
И Иеремия тоже говорит…
Иеремия сказал…
И Захария говорит… [*]
Каждая цитата сопровождается комментарием, который расширяется до своего рода послания.
Сначала Иосиф не преуспел ни в защите монастырской собственности, ни в физическом уничтожении еретиков, но вскоре события повернулись в его пользу. Оставив Ивана III, он обратил внимание на его сына и будущего наследника Василия, который получил титул великого князя в то время, когда отец его был еще жив. В конце 1504 года под влиянием Иосифа Василий провел процесс над жидовствующими, на котором сам Иосиф был главным обвинителем. Он торжествовал, когда главные обвиняемые были приговорены к сожжению на костре. Этот успех воодушевил его искать поддержки короны в двух самых заветных делах — обеспечении неприкосновенности монастырского землевладения и гонениях на еретиков. Преследуя эти цели, он возвеличивал светскую власть до высот, не имевших прецедента ни в Византии, ни в русской истории.
В византийской традиции, зафиксированной в Кодексе Юстиниана и заимствованной русской церковью в главе 42 Кормчей книги[*], идеал отношений между церковью и государством определялся как «симфония», в которой император — наместник Бога на земле — нес ответственность за защиту церкви, а церковь обязывалась сохранять чистоту веры. Предполагалось их тесное сотрудничество, но каждому предписывалась строго определенная сфера. Ни один не мог функционировать должным образом без другого[*]. В предисловии к шестой новелле, дополняющей Кодекс Юстиниана, говорится:
Величайшие даны людям от высшего человеколюбия Божия дары — священство и царство; одно управляет божественными делами, другое начальствует и заботится о человеческих делах, и оба происходят из одного и того же начала… Доброе согласие обоих начал доставляет всяческую пользу людям[18].
Цезарепапизм, который считает главу государства и главой церкви, не был частью византийской культуры.
Иосиф выходил за пределы этой традиции (хотя всегда заявлял, что следует ей). В заключительную, шестнадцатую главу своего «Просветителя», написанную после собора 1503 года, он включил утверждение, позаимствованное (без указания источника) у второстепенного византийского автора Агапита: в то время как монарх «в своем бытии похож на других людей, в своей власти он напоминает Всемогущего Бога»[*]. А потому его нужно слушаться беспрекословно: подчинение государю равносильно послушанию Богу. Церковь не освобождалась от этого долга.
*
Иосиф Волоколамский. Просветитель. М., 1993. С. 52-53. Во введении к этому недавнему изданию, опубликованному с благословения нынешнего российского патриарха Алексия II, утверждается, что Иосиф не преувеличивает, «оценивая ересь жидовствующих как величайшую опасность, которой когда-либо подвергалась Русь, русское православие, русская государственность» (Там же. С. 8).
*
Зызыкин М.В. Патриарх Никон: Его государственные и канонические идеи. Варшава, 1934. Т. 2. С. 10. Кормчие книги являлись русским эквивалентом греческих nomokanons — собраний как церковных, так и светских законов
*
В 1393 году патриарх Антониос Константинопольский писал русскому великому князю Василию I, что «для христиан невозможно иметь церковь и не иметь императора: эти двое не могут быть разделены» {Schaeder Н. Moskau das Dritte Rom. Darmstadt, 1957. S. 1).
*
Иосиф Волоколамский. Указ. соч. С. 367. Об Агапите см.: ВалденбергВ.Е. Наставление писателя VI в. Агапита в русской письменности // Византийский временник. 1926. Т. 24. С. 27-34; $е\/бепко I. Bizantine Source of Muscovite Ideology // Harvard Slavic Studies. Cambridge, Mass., 1954. Vol. 2. P. 141-179.