Одним из аспектов родственных связей, объединяющих племенные союзы, является обычай коллективного принятия решений по принципу «что касается всех, должно обсуждаться и одобряться всеми» («Quod omnes tangit, ab omnibus tractari et approbari debet»)[5]. Собрание всех свободных взрослых мужчин — это характерный институт племенного сообщества, который позднее, когда племена обустраиваются и приобретают политические атрибуты, становится формой представительства. Римский историк Тацит в своей «Германии» подтвердил, что германские племена регулярно созывали такого рода собрания: «О делах, менее важных, совещаются их старейшины, о более значительных — все; впрочем, старейшины заранее обсуждают и такие дела, решение которых принадлежит только народу», а народ должен одобрить их решения. Их цари, добавлял он, не обладали «безграничным и безраздельным могуществом»[6].
Вторая черта племенного строя, имевшая важнейшее значение для развития Запада, — это то, что поголовьем скота, главным экономическим капиталом, племя владело не коллективно, а частным образом: «С юридической точки зрения частная собственность на поголовье скота среди племен — это неотъемлемое право»[7]. Как только племена осели и обратились к сельскому хозяйству, они перенесли право частной собственности и на землю. Иллюстрацией процесса перехода от племенной собственности на поголовье скота к установлению собственности на землю может быть ранняя история израильтян, с помощью жребия поделивших землю между 12 племенами после переселения в Ханаан[8]. Результатом стало появление земельной собственности у племенных и полуплеменных групп. Так же поступили греки в Элладе (после переселения из Ионии) и в своих заморских колониях[9]. Эти племенные обычаи расходились с обычаями неплеменных, устойчивых сообществ, которые преобладали в древней Месопотамии или Египте фараонов, где сельским хозяйством занимались небольшие семьи, а земля принадлежала правителям и храмам[10].
На всем протяжении европейской истории существование частной собственности было единственным и непреодолимым препятствием, сдерживавшим появление неограниченной королевской власти, поскольку оно заставляло правителей обращаться к своим подданным за финансовой поддержкой и таким образом уступать им долю политической власти.
Священное право частной собственности было аксиомой европейской политической мысли и практики. Примером такого мышления может служить заявление Жана Парижского (ок. 1255–1306), влиятельного теолога и философа, который провозгласил, что ни король, ни папа не могут брать товары подданного без его согласия[11]. В Испании XV века подобное отношение, разделявшееся Фердинандом и Изабеллой, было выражено юристом Паласио Рубиосом: «Королю поручается только управление королевством^ не владение им; что касается собственности и прав государства, то это достояние общественное, оно не может быть частным владением кого бы то ни было»[12].
Приверженность частной собственности была так глубоко укоренена в Европе, что даже Жан Боден, теоретик королевского абсолютизма, отрицал право королей посягать на нее посредством произвольного налогообложения или конфискации[13]. Он различал истинную монархию и деспотизм главным образом в зависимости от отношения монарха к собственности: в условиях деспотизма собственность находилась в распоряжении правителя[14].
Это не были отдельные высказывания. Чарльз Макилвейн завершает свое великолепное исследование средневековой политической теории следующим заявлением:
Если бы меня спросили, какой из известных принципов, вобравших в себя достижения мировой политической мысли, наилучшим образом включает в себя ныне здравствующие политические концепции позднего Средневековья, мой выбор, я полагаю, был бы довольно неожиданным и подходящим не для всех случаев, но это единственный выбор, который я готов защищать после изучения этого периода. Это афоризм из «De Beneficiis» Сенеки: «Ad Reges enim potestas omnium pertinet: ad singulos, proprietas» — koролям принадлежит власть над всем, частным лицам — собственность[15].
6
The Complete Works of Tacitus / Ed. by M.Hadas,trans.by A.J. Church, W.J. Brodribb. N.Y., 1942. P. 714, 712.
8
Davies E. W. Land: Its Rights and Privileges // The World of Ancient Israel / Ed. by R.E. Clements. Cambridge, 1989. P. 358.
9
Hasebroek J. Griechische Wirtschafts- und Gesellschaftsgeschichte bis zur Perserzeit. Tübingen, 1931. P. 3; Jameson M. Private Space and the Greek City // The Greek City / Ed. by O. Murray, S. Price. Oxford, 1990. P. 173.
10
Pipes R. Land Tenure in Pre-Roman Antiquity and Its Political Consequences. Cambridge, Mass., 2000.
13
Allen J. W. A History of Political Thought in the Sixteenth Century. London, 1960. P. 418–419.
14
Burns J.H. The Idea of Absolutism // Absolutism in Seventeenth Century Europe / Ed. by J. Miller. Hound-mills, England, 1990. P. 28–29.