Двумя днями позже в ходе заседания кабинета Победоносцев удивил министров, назначенных Александром II, повторив свои аргументы и осудив предложение, сделанное при предыдущем режиме М.Т. Лорис-Меликовым, — приглашать для консультаций представителей с мест[91]. Лорис-Меликов, на которого в конце правления Александра II были возложены почти диктаторские полномочия, намеревался изолировать левых радикалов путем привлечения «умеренных» слоев общества к более активному участию в делах государства. Используя пример Редакционных комиссий, с которыми консультировались при подготовке указа об освобождении крестьян двадцатью годами ранее, он хотел создать органы, частично из представителей, избранных земствами и городскими думами, а частично из чиновников, назначенных правительством, для обсуждения текущих экономических и финансовых проблем. Их голос должен был быть строго совещательным. Лорис-Меликов подчеркивал, что его предложение «не имеет ничего общего с западными конституционными формами. За Верховной властью сохраняется всецело и исключительно право возбуждения законодательных вопросов в то время и в тех пределах, какие Верховная власть признает за благо указать»[92]. Слухи об этом скромном предложении, совершенно неправильно именуемом его оппонентами и даже некоторыми современными историками «конституцией»[93], распространялись с 1860-х годов. Александр II, хотя и был настроен скептически, одобрил его 1 марта 1881 года, за несколько часов до своего убийства[*].
Российские монархи XIX века боялись созывать представительные народные органы даже с узко определенными консультативными полномочиями — наподобие тех, что предлагали умеренные консерваторы и либералы в качестве средства сближения власти и общества. Они боялись, потому что знали историю Французской революции. В мае 1789 года, после перерыва в 175 лет, Людовик XVI созвал Генеральные штаты, которые в течение месяца превратились в Национальное собрание, что повлекло за собой штурм Бастилии. Все это произвело неизгладимое впечатление на умы консервативно настроенных русских людей. Это доказывает реакция Александра II на скромное предложение Лорис-Меликова: «Господа, — заявил он, как говорили, своим советникам, — то, что нам предлагается, — это Генеральные Штаты Людовика XVI. Нельзя забывать, что за этим последовало. Но если вы считаете, что это в интересах страны, то я никоим образом не буду этому препятствовать»[94]. В том же году, после убийства царя, консервативный ежемесячник Каткова «Русский вестник» напомнил своим читателям, что, когда Людовик XVI созвал Генеральные штаты, никто не ожидал, что они превратятся в Национальное собрание, которое присвоит себе королевскую власть. «Когда в стране распространено от тех или других причин недовольство существующим порядком, а власть в то же время слаба, то для правительства нет ничего опаснее представительных собраний и ничего нет выгоднее для революции»[95].
Известно, как Александр III активно противился предложению Лорис-Меликова, когда вступил на трон, наследуя власть отца. Но Победоносцев мог опасаться, что из почтения к своему покойному отцу Александр III согласится на эту реформу. Поэтому он грубо осудил предложение Лорис-Меликова как первый шаг в направлении конституции, и, хотя большинство присутствовавших министров одобрило работу над ним, мнение Александра III было решающим, и проект не был осуществлен. По этому случаю Победоносцев напал и на Великие реформы, назвав их «преступною ошибкой»[96].
Новый царь, бесхарактерный и неуверенный, опасавшийся за свою личную безопасность, последовал этому совету и 29 апреля 1881 года выпустил подготовленный Победоносцевым манифест, в котором объявил о своем решении сохранить полновластное самодержавие[97]. Катков, которого общественное мнение восхваляло (или осуждало) как вдохновителя манифеста, приветствовал его как «манну небесную», спасшую Россию, вернув ей самодержавного царя[98].
Победоносцев не только сформировал у Александра III абсолютно реакционные принципы, выражавшиеся обычно в категоричных, но часто несистематизированных суждениях, но давал ему советы по каждому возможному поводу:
Школьная педагогика и вообще вся постановка школьного дела, содержание газет и журналов, репертуарная политика театров, деятельность творческой интеллигенции и ее взаимоотношения с властью, вопросы развития высшей школы и проблемы совершенствования библиотечного дела — в поистине невероятный по объему и широте охватываемого материала круг проблем каждодневно вмешивался К.П. Победоносцев[99].
92
Конституционализм: Исторический путь России к либеральной демократии / Под ред. А.В. Гоголевского и Б.Н. Ковалева. М.,2000. С.469.
93
См., например, статью Ларисы Захаровой в кн.: Russia’s Great Reforms, 1855–1881 / Ed. by В. Eklof et al. Bloomington, Ind., 1994. P. 34–35.
*
Витте, однако, утверждал, что в то время почти все верили, что этот шаг неизбежно приведет к установлению конституционного режима {Витте. С. 116).