Кажется, М. Ф. Орлов, в ранней молодости, где-то на бале танцевал не в такт. Вскоре затем явилось в газете, что в такой-то вечер был потерян такт и что приглашают отыскавшего его доставить, за приличное награждение, в такую-то улицу и в такой-то дом. Последствием этой шутки был поединок, и, как помнится, именно с князем Сергеем Сергеевичем Голицыным. [29, с. 505.]
Двоюродные братья, князья Гагарины, оба красавцы в свое время, встретились после двадцатилетней разлуки в постороннем доме. Они, разумеется, постарели и друг друга не узнали. Хозяин должен был назвать их по имени. Тут бросились они во взаимные объятия. «Грустно, князь Григорий, сказал один из них, — но судя по впечатлению, которое ты на меня производишь, должен я казаться тебе очень гадок». [29, с. 364.]
Федор Федорович Рейс, никогда не читавший химии далее второй химической ипостаси, то есть водорода! Рейс, который действительно попал в профессора химии, потому что не он, а его дядя занимался когда-то ею. В конце царствования Екатерины старика пригласили в Россию; ему ехать не хотелось, он отправил вместо себя племянника… [33, с. 123.]
Чаадаев часто бывал в Английском клубе. Раз как-то морской министр Меншиков подошел к нему со словами:
— Что это, Петр Яковлевич, старых знакомых не узнаете?
— Ах, это вы! — отвечает Чаадаев. — Действительно не узнал. Да и что это у вас черный воротник? Прежде, кажется, был красный?
— Да разве вы не знаете, что я — морской министр?
— Вы? Да я думаю, вы никогда шлюпкой не управляли.
— Не черти горшки обжигают, — отвечал несколько недовольный Меншиков.
— Да разве на этом основании, — заключил Чаадаев. [33а, с. 143.]
Какой-то сенатор сильно жаловался на то, что очень занят.
— Чем же? — спросил Чаадаев.
— Помилуйте, одно чтение записок, дел, — и сенатор показал аршин от полу.
— Да ведь вы их не читаете.
— Нет, иной раз и очень, да потом все же иногда надобно подать свое мнение.
— Вот в этом я уж никакой надобности не вижу, — заметил Чаадаев. [33а, с. 143.]
Платон очень недолюбливал графа Шереметева, однако посещал иногда его великолепные обеды и праздники. Раз, когда Платон обедал у Шереметева, подали огромную рыбу.
— Какая это рыба? — спросил граф дворецкого.
— Лосось, Ваше Сиятельство.
— Надобно говорить лососина, — заметил Шереметев и, обращаясь к митрополиту, сказал: Ваше Высокопреосвященство, вы человек ученый, объясните нам, какая разница между лосось и лососина?
— Такая же точно, Ваше Сиятельство, — отвечал Платон, — как между дурак и дурачина. [26, с. 537.]
Когда (В. А.) Перовскому сообщили о замужестве Софи Бобринской, его спросили: «А кто ее выдал замуж?» — «Мужики, — ответил Перовский, — 8000 душ». [119, с. 471.]
(И. П.) Новосильцев имел привычку петь, когда играл в карты. Граф Александр Ив(анович) Соллогуб говорил, что он пел: «Ты не поверишь, ты не поверишь, как ты мила», а когда спускалась Мария Федоровна, он пел: «Ты не поверишь, ты не поверишь божеской милости императрицы». [119, с. 181.]
Известная благотворительница Татьяна Борисовна Потемкина была слишком доступна всем искательствам меньшей братии, да и средней, особенно из духовного звания. Она никому не отказывала в своем посредничестве и ходатайстве; неутомимо, без оглядки и смело обращалась она ко всем предержащим властям и щедро передавала им памятные и докладные записки. Несколько подобных записок вручила она и митрополиту Московскому Филарету. Однажды была она у него в гостях. В разговоре, между прочим, он сказал ей:
— А вы, матушка, Татьяна Борисовна, не извольте беспокоиться о просьбах, что мне дали: они все порешены.