- Как сказать... - возразил Мефодий. - Ну, про Еремея, моего сводного брата, я сам знаю. Он поступил в Новониколаевский физматлицей за полгода до старта Восьмой Звёздной.
Мефодий выжидательно замолчал.
- Ну и что? - спросил я наконец.
- Ну и все, - ответил он. - У нас с тобой неплохая наследственность. И в этом, - он похлопал по своим захлопанным дугам и стрелкам, - ты вполне способен разобраться. Было бы желание - а возможность тебе подарила Природа. Почему ты её не используешь - возможность, я имею в виду?
"Потому что желание моё осталось там, в Чукотском санатории, о мой гениальный предок! - подумал я. - И не исключено, что вместе с возможностью..." - Но вслух не сказал: три месяца в трущобах Ханьяна и год на крайнем западе долины Маринер стоили, наверное, моих трёх лет на Ваче. А вот поди ж ты.
- А словами ты рассказать можешь? - спросил я. - Без формул? Всё равно ведь уже ни черта не видно.
Я лукавил: до заката было ещё часа полтора.
- Попробую, - сказал Мефодий, помолчав.
26
Металлокварц, образующий раковины поющих устриц, представляет собой монокристаллическую двуокись кремния с атомарными включениями кальция, меди, железа и молибдена. Иногда - очень редко - свинца и золота. Но такие, "золотоносные" устрицы, как правило, безголосы: они поют в ультразвуке.
Раковина, спевшая свою последнюю песню, распадается на мириады кристаллических чешуек, каждая из которых окаймлена цепочкой атомов металла. В целой раковине эти цепочки не замкнуты, а монокристалл фактически бездефектен. Геометрия цепочек существует вне геометрии кристаллической решетки, хотя и накладывается на неё. Они как будто занимают разные пространства... Очень грубая аналогия: вышивка крестиком на разграфленной в клеточку ткани. Или, скажем, чертеж на миллиметровке. Находясь в одной плоскости, клеточки и рисунок не нарушают друг друга. Они существуют раздельно.
Между тем, рисунок - если это искусная вышивка или умелый чертеж трехмерен. То есть, очень убедительно изображает нечто трехмерное. Пейзаж. Деталь. Витязя на распутье. Червячную передачу.
Атомарные нити металла, кем-то умело наложенные на кристаллическую решетку раковины, "изображают" нечто, возможное лишь в геометрии истинного пространства. То есть, такого, в котором не три измерения, а чуть-чуть больше: приблизительно три целых и четырнадцать сотых.
Истинное пространство - пи-мерно.
Но таким оно становится только ВНЕ гравитационного поля. ТАМ, очень далеко от Солнца, где почти неощутимо тяготение этой большой звёздной массы, длина окружности равна шести радиусам. А площадь круга - площади трёх квадратов, построенных на радиусах. Потому что длина - ТАМ - немножко больше, чем длина, а площадь - немножко больше чем площадь. Потому что окружность и сфера, оставаясь геометрическим местом точек, равноудалённых от центра, не вполне замкнуты - ТАМ, в нецелочисленномерном пространстве "вселенских пределов".
Нет никакого Предела. Есть берег неизвестного материка. Западный путь в Индию мы рано или поздно проложим. Сначала в обход, южнее мыса Горн, сквозь опасные рифы. Потом - Панамский канал и межконтинентальные авиалинии... Но прежде всего, наверное, придется осваивать материк.
Когда дядя Бен наткнулся на свою первую устрицу, ему показалось, будто он видит парус "Юкона" в момент разворота. А это был один из завитков... У Мефодия не могло быть подобных ассоциаций. Сначала он был заворожен песнями и стал их записывать, коллекционировать. Так появилась его фонотека. Потом его заинтересовало поведение карбидных клопов.
Они ведь кусаются, только попадая в безвыходное положение, и если рядом нет устрицы. Если есть, они прячутся в ней и пропадают бесследно. К тому же, было совершенно непонятно, что держит их на Пустоши и чем они там питаются. Не карбидом же! У них обычный белковый метаболизм, и они не способны синтезировать белок ни из карбида кальция, ни тем более из двуокиси кремния, что бы там ни утверждали умники с биофака.
Это самые обыкновенные, когда-то земные, а на Марсе мутировавшие клопы, в своей экспансии обогнавшие человечество. Как Ахилл черепаху. Но они кусаются, лишь защищаясь. Человеческую кровь они не пьют, как пили их предки. Они нашли что-то похожее, но более вкусное. Где? Пустошь - пуста.
Карбидных клопов ничто не держит на Пустоши - как ничто не держит людей в космопортах. Но почему-то в любом космопорту всегда очень много людей, а на Пустошь лучше не соваться без прививки.
Клоп достаточно мал, чтобы проникнуть в устрицу, разбудив один-единственный завиток. Применяя метод "меченого клопа", Мефодий обнаружил, что пропавшее насекомое выползает из другой устрицы - из завитка, звучащего точно так же.
Тогда он стал подбирать пары одинаково звучащих устриц. Половину оставлял себе, другую отправлял Люське. В запаснике музея Последней Звёздной появились карбидные клопы... Люська был очень недоволен. А Мефодий понял, что в одиночку он вряд ли справится с этой загадкой, и пришёл к дяде Бену. Со своими прозрениями, подозрительно похожими на бред.
Феноменологическая теория Смоллета-Щагина более чем подтвердилась. Действительность всегда объемнее, многомернее всяких теорий, и она опять оказалась такой. Природа никогда не отвечала однозначно на вопросы человека: из каждого её ответа вырастали новые вопросы.
Вот и теперь, после эксперимента в светлице, можно строить предположения о том, где находят себе пропитание "карбидные" клопы. Видимо, там же, где остались Савкина рука и подушечки пальцев Мефодия. Да - мы одной крови с этими желтоглазыми тварями! И когда-нибудь мы встретимся с ними не столь трагически. Правда, нас уже опередили клопы...
А с устрицами пора кончать. Пора самим сооружать что-то более прочное и объемное. Природа может предложить нам запутанную карстовую пещеру, узкую тропу на перевале, извилистый пролив с опасными рифами. Туннели, магистрали и каналы человек сооружает сам.
27
Вот на такой романтической ноте Мефодий и завершил свою лекцию. Больше мы с ним никогда не говорили ни о марсианских поющих устрицах, ни о пи-мерном пространстве Предела, ни о той единственной из человеческих экспансий, которая, по убеждению Мефодия, не знает асимптот: экспансии познания.
Глупость, как я понимаю, тоже склонна к экспансии. Но у человеческой глупости есть поставленный Богом предел - взаимоуничтожение, смерть, небытие. И слава Богу, что есть. Слава Богу, что асимптоты недостижимы, что ЭТА черепаха всегда чуть-чуть впереди своего Ахилла.