— Паровая машина… — произнес Ромодановский, скептически пробуя название на вкус.
— Англичане да итальянцы уже ставят их. Но за этими механизмами будущее. Их ведь и на корабль можно поставить, позволив ему идти словно на веслах, но без устали, выгребая легко против речного течения. И на повозки. Но то совсем малые машины. Однако выйдет и без лошади ехать. Впрочем, не будем спешить. Всему свое время. Пока нам и такой ткацкий станок большая подмога.
— Это верно, — кивнул Федор Юрьевич. — Я ведь до конца не верил, что выйдет толк. Одним станком за пару дней переработали столько пряжи, что и за месяц десяток мастериц не изведет.
— Да не просто, а особым образом. Ткань‑то такую и не найти более нигде.
— Хорошее полотно.
— Саржа.
— Как?
— Говорю, что такое плетение называется саржевым или попросту — саржа.
— Ну да. Саржа так саржа. Эх. Жаль, что пряжа так быстро разошлась. На сутки работы еще от силы.
— Ничего страшного, — хмыкнул Петр. — Как закончится пряжа, так мы станок осмотрим. Разберем. Где что нужно поправим. Мы же его‑то вон — на коленке из деревяшек срубили. А там по–хорошему из железа или бронзы многое делать надобно. Да много чего усовершенствовать. Кроме того, нужно будет шпиль под лошадь или быка какого приспособить, дабы не мучать мужиков. Им и другая работа найдется.
— И то верно, — согласился Федор Юрьевич. — Лошадь, ежели ее не сильно гнать, а спокойным шагом водить, по много часов кряду станок приводить в действие станет.
— Вот. А пока мы его до ума доводить будем и чертежи править, нужно купцов подыскать ухватистых, да ловких. Не самому же мне торговать тряпьем с людом. А им почет и уважение. Продадим уже готовую ткань. Закупим шерсти да подрядим девиц сельских на приработки. Прясть‑то, поди все умеют, а лишняя копеечка крестьянину очень пригодиться. Жители Преображенского нам еще спасибо скажут. А может и соседей подрядим из Семеновского, а то и Измайлово.
— Хочешь заплатить меньше?
— И это тоже, — кивнул Петр. — Нам нужны деньги для наших дел, да не от Софьи, а свои. Не подконтрольные. Поэтому, чем выгоднее станет предпринятое нами дело, тем лучше. Но не только в этом причина. Если мы развернемся шире, то где столько нитей возьмем? Для Москвы этот товар далеко не самый ходовой. И если на шерсть калмыцкую мы еще можем надеяться, ибо ее немало, да увеличивать сборы могут, то откуда нити столько брать?
— Не сильно ли мы размахиваемся? Не помешает ли Софья?
— Чего же ей мешать? — Удивленно пожал плечами Петр. — Она наоборот привечает иностранцев, готовых на Руси развернуть производство редких тканей, что возят к нам. А тут брат родной. Не посмеет. Да я и сам открыто к ней обратимся, уведомив, о моем желании потешную мануфактуру ставить, дабы ткани редкие выпускать на пользу Отечества и для своих нужд.
— Так она и содержание после того урежет, после того как прознает о доходах.
— Во–первых, ей еще прознать нужно. А во–вторых, то не пойдет она на это. Полагаю, что даже увеличит его. Не убирать же, в конце концов ей своего человечка от нас. Кстати, как он там поживает?
— Сокрушается, что, дескать, казна деньги выделила, а Петр Алексеевич тянет и не набирает новых потешных.
— Вот им неймется! — Усмехнулся Петр.
— Думаешь, подсадные будут? — Нахмурился Ромодановский.
— Не думаю, а уверен. Поэтому сделаем так. Ты человечку этому скажи, что Петр Алексеевич отроков по весне набирать станет. Какие же потехи зимой? Где ходить с барабаном по дорогам, да песни дурные горланить? Вот. Так и скажи. Да еще больше пренебрежения добавь. Для большей красоты. А сам тем временем начни мне разных отроков по Москве да округе подыскивать. И показывай мне потихоньку. Я так и отсеивать станут. Потом же в четыре подхода по весне набор учиним. Кинем клич по Москве да округе о наборе в потешные, чтобы целые тучи сбежались. Но отобранных мне незадолго до того показать — дабы в лицо запомнил. Учитывая особый наплыв людей выбирать придется быстро. Вот я по лицу да взгляду отбирать и стану сразу своих. Только смотри, чтобы лишние глаза чего не увидели.
— Добре. Завтра же займусь.
— Особо не спеши. Делай все аккуратно. А то еще люди Софьи или Васьки заподозрят чего. Ладно. Это вроде как уладили. Хм. А что там этот человечек про меня выпытывает? Несколько раз я видел его за странными разговорами с мастеровыми да потешными.
— Выпытывать‑то он выпытывает, да только ему никто особо не рассказывает. Васька‑то уже дважды приезжал, вроде как навестить. Но я его к тебе не веду, как и условились, ссылаясь на какую‑нибудь очередную забаву: то топором машешь, то с потешными скачешь. Но он не сильно серчает, видно и сам не горит желанием с тобой видеться. Потому просто чаем попоим, поплачемся, дескать, Петр Алексеевич совсем голову потерял от дел ратных, да с миром отпускаем.