— Хорошо. Очень хорошо, — с легкой улыбкой произнес молодой царь.
— Но человечек‑то Софьин видимо все одно исправно доносы пишет. Потому в последний приезд Васька расспрашивал про палату мер и весов, что мы месяц назад поставили, про травматологическую и химическую избы да прочее. Но мы отшучивались, дескать, детские шалости.
— Но он не поверил…
— Отчего же? — Удивился Федор Юрьевич. — Поверил. Ему и самому этот надзор над нами в тягость. Все больше дружбу с немцами с Кукуя водит да вздыхает, сожалея, что Россия не Франция какая али Саксония.
— Ну и хорошо. А к тому человечку продолжайте искать подход. Негоже, чтобы он доносы свои сестрице слал со мной не посовещавшись. Это просто невежливо с его стороны. В крайней случае, посмотрите, что можно сделать, дабы получить на него компромат. — От этого слова Федор Юрьевич слегка поморщился. — Не кривитесь. Хорошее слово. Но пока мы его на крючок не посадим, причем не перед своим лицом, а перед Софьиным, то покоя нам не будет.
— Постараюсь Петр Алексеевич, — кивнул Ромодановский.
— Кстати, как там дела с Иоганном Монсом?
— Сговорились. Обо всем сговорились. Два десятка зрительных труб английских, лучшего качества, да фузей две сотни специального заказа под уменьшенный калибр. Кроме того, он обещался к весне поставить несколько возов картофеля на посадку. Точные объемы не говорит, так как сам не знает, сколько получится.
— Ну и ладно. Даже одного воза доброй картошки нам должно хватить.
— А также пару мешков семян подсолнечника и этой… как ее…
— Земляной груши?
— Ее. Да.
— Совсем хорошо. Ты, кстати, Федор Юрьевич, людишек‑то присматриваешь для учреждения сельской мануфактуры? А то ведь кой–чему все одно учить нужно. Совсем ведь темные.
— Присматриваю, — кивнул Ромодановский, — только ведь ты просил не спешить.
— И не спеши. Как Рождество справим, ими и займемся. Сейчас не до них.
Глава 4
— Государь! Государь! Пожар! — Раздался откуда‑то с улицы истошный мужской голос.
Петр проснулся практически мгновенно, буквально подброшенный на постели мощным выбросом адреналина.
Чтобы сориентироваться ему потребовалось каких‑то несколько секунд. После чего глаза прищурились и похолодели, словно переходя в боевой режим, а движения стали стремительными и плавными. Как будто в нем проснулся хищник, вместо уже привычного для окружающих спокойного, внимательного и рассудительного подростка.
Стремительно надев брюки, намотав портянки и натянув сапоги, Петр выскочил в коридор буквально уже через двадцать секунд, держа в руках два заряженных пистолета.
— Дежурный! — Заорал на всю силу своих легких юный царь. — Тревога!
Впрочем, поручик, бдящий в этот ранний час, и сам сообразил, что случилась какая‑то беда, а потому уже успел отправить сержанта поднимать роту по тревоге.
Дворец стремительно оживал. Загорались огни в окнах. Приглушенные голоса переговаривались, пытаясь понять что случилось. Однако за окном, на небольшом импровизированном плацу уже громыхали своими превосходными сапогами стрелки потешной роты[8]. Галифе, сапоги, китель, каска[9], Y–образная портупея, шашка, английская фузея. Довольно необычный вид для тех лет. Впрочем, никто не роптал, потому как, форма была удобной и вполне добротной.
— Докладывай! — Грозно зыркнув на перепачканного сажей урядника, потребовал Петр.
— Государь, ткацкую мануфактуру подожгли!
— Поймал поджигателей?
— Никак нет. Их даже никто не видел.
Петр повернулся в ту сторону, где на днях закончили строить здание ткацкой мануфактуры, и потянул подбородком, словно штабс–капитан Овечкин из фильма «Корона Российской Империи». Зарево от полыхающей постройки явно говорило о том, что все труды пошли прахом.
— Дежурный!
— Да, Ваше Величество, — вытянулся во фрунт поручик.
— Второй и третий взвод — оборона села по боевому расписанию. Первый взвод и звено кинологов — к мануфактуре.
— Есть! — Четко ответил поручик, щелкнув каблуками и начал отдавать распоряжения.
А Петр тем временем, пока появилась возможность, принялся облачаться в принесенную ему форму. Нательная рубаха, китель и прочее. После чего, в сопровождении второго дежурного звена направился к мануфактуре, куда уже ускакал лихими кавалерийскими прыжками весь личный состав первого взвода и мини отряд кинологов.
8
Петр по собственноручным эскизам и устным объяснениям смог начать выпускать в недавно открытой Амуниционной мастерской вполне годные германские маршевые сапоги времен Первой мировой войны.
9
Петр запустил в Амуниционной мастерской производство поздних касок — пикхельмов из кожи самого компактного и аккуратного вида. Разве что двуглавого орла, отливаемого из латуни сохранил, однако и его сделал не современного по тем годам вида, а образца XXI века.