— Что правда, то правда, — усмехнулась Софья. — Только не нравится мне это все. Не знаю, почему, но не нравиться. Вроде делом хорошим занимается и со мной он вежлив, но… что‑то во всем этом не так. Взгляд у него совершенно не детский. Пугающий.
— Душа моя, так и что с того? Пока он слишком слаб. Бояре на нашей стороне, даже те, что хотели бы Нарышкиных поддержать. Ведь мал еще братик твой, мал. Да вон, с рыжей учудил. Даже союзники Нарышкиных обиделись, так как надеялись, что кого из их рода Петр возьмет в жены. А потом, воинская слава да надежные войска позволят венчать тебя на царство и никто этому уже помешать не сможет.
— Твои уста да Богу в уши, — тяжело вздохнув, произнесла Софья. — Ты уверен, что братец эту рыжую шалаву в жены не возьмет?
— В таком деле нельзя быть абсолютно уверенным, — уклончиво ответил Василий. — Но…
— Тогда вот что, — потерев переносицу, перебила его Софья. — Поговори с боярами. Расскажи им, по секрету, что Петр собирается на этой рыжей жениться, да католичество принять.
— Так она же протестантка, — поправил возлюбленную Василий.
— Скажи, что протестантка. А потом попугай о том, как их веру и интересы будут после этого ущемлять.
— Душа моя, — насторожено спросил Василий. — А ты уверена, что нам нужно все это затевать? Вдруг бояре начнут переживать и сделают чего Анне. Петр ведь не простит. Это он с мануфактурой, да фортами закрыл глаза на то, что мы слегка шалим. Ему и допрашивать не нужно было — так все понял. А с этой рыжей у него любовь. Погоди пару лет. Вот вернусь с победой — тогда и видно будет. А после твоей коронации и подавно. Не спеши. Мы еще свое возьмем. Негоже так рисковать в канун великого дела.
Глава 10
Для обеспечения определенного удобства работы Петру уже на второго год своей обновленной жизни потребовалась личная резиденция. И деревянный дворец, выстроенный еще при Алексее Михайловиче, его отце, был совершенно для такого непригоден. Посему уже в начале лета 1684 года, получив источник стабильных доходов в лице действующей ткацкой мануфактуры, юный царь принялся строить Малый дворец в Преображенском.
Мощные кирпичные стены довольно компактной постройки терялись за внешней эстетикой, близкой к неопалладинизму лорда Берлингтона, напоминая во многом его виллу в Чизвике, которую он должен будет построить только спустя четыре десятилетия. Не копия, конечно, но общий вид и пропорции вполне выдержаны. Разве что использование для покрытия крыши красной глиняной черепицы и внешней облицовки стен из песчаника слегка контрастировало с идеями Берлингтона. Впрочем, при внешней схожести, отличий было немало, но крылись они, прежде всего, в совершенно иной внутренней планировке и обширном подвале с помещениями самого функционального характера.
В общем и в целом, к лету 1687 года строительные работы в целом были завершены, и оставалась только мелочевка внутренней отделки, так что Петр со своей фавориткой и слугами смог съехать в свою новую резиденцию — Малый дворец, стоящий буквально на берегу Яузы. Освободив старый дворец Алексея Михайловича в Преображенском, передавая его полностью в распоряжение мамы. Да и для Федора Юрьевича Ромодановского, проживавшего с ними, тоже места выделили больше. Чай не мальчик в трех комнатах ютиться.
— Поражаюсь я тебе, — произнесла Анна, томно развалившись на мягком диване в комнате отдыха Малого дворца. — Столько всего знаешь, умеешь… — на этом слове она слегка осеклась и покраснела, — а лет меньше, чем мне.
— Хочешь поговорить о легенде, что блуждает по Москве? — Усмехнулся Петр. — Разве в ней не говорится, что я не горю желанием общаться на эту тему?
— Говорится, — кивнула Анна. — Но мне безумно любопытно. Понимаешь, я всегда рядом и вижу, что ты совсем не такой, как все. Совсем. Ты словно из иного мира.
— Тебя распирает любопытство и желание приоткрыть завесу священной тайны? — Спросил Петр, внимательно смотря в глаза своей возлюбленной.
— Мне просто хочется лучше понять тебя, — совершенно серьезно произнесла Анна, твердо и спокойно смотря в глаза. — Ведь я всегда рядом. И чем лучше я тебя знаю, понимаю, тем больше будет пользы от моей помощи.
— Разумно, — кивнул царь и взял долгую паузу, рассматривая свою фаворитку. Можно ли ей доверять? Да, их сильная страсть перешла в крепкую любовь, причем сильную и обоюдную. Общий ребенок. Но что дальше? — Ты помнишь, как поступила моя мама, разболтавшая по секрету всему свету про апостола Петра? Хотя я просил ее помалкивать.