— То есть, то, что я за два года, что мы вместе, ничего лишнего на сторону не сболтнула, для тебя не важна? Или ты не со мной несколько недель перебирал серебро и золото в подвале, не доверяя никому вокруг? А может быть, это не я была в курсе всех твоих сделок и их подноготных? Неужели такая верность для тебя ничего не значит?
— Поверь — все это для меня очень важно. У меня мало верных и преданных людей… тем более таких прекрасных и безукоризненных как ты.
— Тогда что тебя останавливает? — Надула губки Анна. — Ты пойми, я же вижу, что с тобой что‑то не так. Днем и ночью вот уже на протяжении двух лет я рядом. Делю с тобой ложе, дела, жизнь. Я даже жизни без тебя не мыслю и делаю все, чтобы помочь тебе в твоих начинаниях. А потому прекрасно замечаю просто кричащие отличие тебя от всех остальных людей. Ты как будто… я не знаю даже…. Помнишь, ты мне рассказывал легенду о Фаэтоне? Вот. Ты как будто с Фаэтона пришел. Иногда мне кажется, что ты знаешь если не все, то практически все. Совершенно иначе думаешь, причем эта особенность приводит тебя неуклонно к успеху и правильным выводам. — Она тяжело вздохнула и как‑то осела. — Я уже не знаю, что думать. И если ты боишься, что я сболтну чего лишнего, то не говори мне ничего. Если, конечно, считаешь, что будет лучше мне самой все придумать.
— Ну что ты так завелась?
— Ты думаешь, я не знаю, что этот вопрос тебе не хочется обсуждать? Но я уже совершенно извелась, выдумывая себе какие‑то бредни…
— Дело в том, моя любимая и ненаглядная Анечка, что принятие на себя этого секрета возлагает на тебя бремя ответственности совершенно иного порядка. Это мне ты можешь пообещать, а потом по секрету сболтнуть кому в надежде, что я не узнаю. Данная же тайна связана с самыми сокровенными основами мироздания и взыскивать за нее буду не я, совсем не я.
— Апостол Петр? — С серьезным видом спросила Анна.
— Ты все‑таки хочешь все узнать? Готова к тому, что из просто возлюбленной ты окажешься обязана до самого своего вздоха следовать за мной и помогать мне в той миссии, ради которой я тут? И если изменишь, предашь или дашь слабину, то держать ответ будешь перед Всевышним в самом прямом смысле этого слова. Готова?
— Петь, я и так уже это делаю и не мыслю свою жизнь без тебя. Ни сейчас, ни в будущем. Ты меня хочешь испугать уже сделанным мной выбором? — Царь внимательно на нее посмотрел. Глаза в глаза. Сильная, энергичная натура его «рыжей кудряшки» был полна твердости и уверенности. Да и вела она себя эти два года словно дворняжка, подобранная на улице, по сути такой и являясь. Простолюдинка, получившая шанс оказаться рядом с правителем огромной и могущественной державы, которой откровенно завидовали «записные красавицы» тех лет, не понимая, что Петр в ней нашел. Ведь по местным меркам Анна был слишком худа и изящна для красотки. И что удивительно — она все отлично все понимала, отчетливо осознавая, что ее жизнь будет идти буквально на часы после гибели или свержения ее Пети. Хотя, к слову сказать, образование она получила неплохое, так как выросла в семье пусть и не очень состоятельного, но толкового корабела. То есть, и питалась нормально, и поучиться удалось. Чтение, письмо, счет, основы физики, химии и навигации. Для юной девицы столь низкого происхождение в те времена — весьма солидный багаж знаний. Да еще и Петр ее непрестанно учил последние два года математике и финансам, к которым она питала слабость и особый интерес.
Пауза затягивалась. Но Анна и не думала сдаваться — стойко перенося взгляд своего возлюбленного. Лишь слегка подрагивая от напряжения и, возможно, страха. «В конце концов, кто ей поверит, если она постарается разболтать легенду?» — Пронеслось у Петра в голове. — «Тем более, что ее можно немного подкорректировать. Заодно и проверку еще одну моей «кудряшке» сделаю».
— Тот мужчина, которого видела моя мама, — после пяти минут таких гляделок произнес царь, — был не апостол Петр. Его имя — Адонай. В этом мире никого могущественней его нет. Именно его в христианстве называют Богом–отцом.
— То есть, Святая троица…
— Ань, — перебил ее Петр. — Ему абсолютно все равно, поклоняются ли ему люди или нет. И уж тем более, плевать на то, какие для этого они себе выдумывают ритуалы. Абсолютно. Мы для него муравьи. Один из многих видов живых существ и далеко не единственный вариант разумных. И вся эта возня разных церковных иерархов — это просто возня простых людей и ни на йоту больше.
— Но как же тогда быть с Раем и Адом?
— Понятия не имею, — пожал плечами Петр. — Несмотря на то, что я дважды умирал, каждый раз я продолжать жить в новом месте. — Анна подвисла. Серьезно. Качественно. Надолго. Впрочем, юный царь этого и ожидал, зная, что, несмотря на все его усилия по раскрепощению и развитию и без того не по эпохе продвинутой девушки, она все же оставалось дитем своего века. А потому Анне требовалось время и весьма солидные умственные усилия, чтобы услышанную информацию переварить и осознать, приняв как данность. Так что, Петр, оценив возникшую перегрузку сознания у своей возлюбленной, решил ей не мешать, а потому налил себя чая и развалился с пиалой в руке на мягком диване — ждать возвращения девушки на землю.