— Так зачем самим строить? — Улыбнулся Шафиров. — У Петра очень добрые отношения с голландцами. В минувшем году он вошел долей в триста тысяч талеров в Голландскую Ост–Индскую компанию и теперь на правах совладельца может пользоваться их верфями[53]. Холмогоры слишком далеко и неудобно расположены. Туда добраться сложнее, чем к вам сюда. Шоссе ведь еще не протянули.
— Голландская Ост–Индская компания? А чего тогда на них российский флаг?
— Если внимательно посмотрите, то и знамя компании флейты несут. Российский флаг — одна из привилегий. Все‑таки триста тысяч талеров — это очень серьезная сумма, причем, по всей видимости, не последняя. А голландская Ост–Индская компания из‑за конкуренции с английской и конфликтов с Францией сейчас испытывает определенные затруднения. Там не шуточная борьба и лишние деньги, как и лишнее влияние им совершенно не стало излишним. Все‑таки держать в пайщиках целого царя, да не простого, а при деньгах и с серьезной армией — это вам не мелочь какая. После Крымской кампании о нем слухи по всей Европе пошли.
— Понятно, — кивнул Василий. — Голландцам это выгодно. Но зачем оно Петру? Они ведь и так все, что ему требуется сюда возят.
— Так я уже какой раз говорю, что ему все это очень важно? Он готов на это тратить деньги. И не малые.
— Но откуда он их взял? Ведь вроде был в долгах как в шелках. Помню бояре похвалялись расписками.
— Петр довольно мудрый человек и долги взял целенаправленно. Грубо говоря — обвел бояр вокруг носа, купив за дешево. Сейчас, когда это все стало не нужно, он, конечно, уже никому ничего не должен. Для него эти суммы — слезы. После учреждения Торгово–промышленной палаты он был единогласно избран ее предводителем, потому как, только объявленный капитал у него такой, что половина золотой сотни едва ли рядом сможет стать вся разом. А что на самом деле хранится у него в тайниках мало кому ведомо.
— Но откуда все это?
— А вы думаете почему голландцы позволили ему войти в компанию долей? — Усмехнулся Шафиров. — Он поставляет уникальные товары, которые раскупают быстро и за приличные деньги не только в Европе, но во всем остальном мире. Одно листовое стекло, оного он отгружает уже по десятку флейтов в год, стоит чего? Или совершенно уникальная, нержавеющая серебряная сталь? Да и с тканями у него все хорошо — уже почитай конкурентов в России и нету. Разве что сукном не занимается. А деревянные мануфактуры? Уже сейчас они не только почти полностью перекрывает все потребности в досках и брусе по центральным землям России, но и на продажу иноземную идут немалыми объемами. Качественные доски и брус, добро просушенный, пиленый и струганый — весьма ходовой товар. Тем более, царь стандарт держит изрядно.
— Но на все это были нужны деньги…
— А вы думаете, он в свои десять лет уехал в Преображенское в бирюльки играть? Он ведь практически в первый же год придумал и построил весьма совершенный ткацкий станок. И пошло–поехало…
— Невероятно, — покачала головой Софья. — Так это он сам уехал в Преображенское?
— Насколько я знаю — да. Лично уговаривал маму и дядю.
— Десять лет! Ему ведь всего было десять лет!
— Да, царь наш не по возрасту умен и хитер. Видимо правду говорят о том, что его посетил сам апостол Петр. Ведь кроме того, ходят слухи, что не только мастерскими и фабриками крепится мошна Петра. История год назад случилась, когда при нем зашел разговор очередной о кладе Сигизмунда III, дескать, неплохо было бы его отыскать. Ну и предположения строили, сколько там чего должно быть.
— И что с того?
— Так ведь Петр в то время был немного занят, отвлечен, и разговор слушал вполуха. Ну и ляпнул машинально, о том, сколько там серебра и сколько золота. Понятное дело, сразу поправился, дескать, он так полагает. Но все уже все поняли. Ведь предположения были какие? В возах или, в крайнем случае — в тоннах. А царь наш с точность до килограмма назвал, причем так, словно это хорошо известный факт. В общем — больше клад Сигизмунда на Москве никому не интересен, всем и так ясно, что он вскрыт царем.
— Так вон оно что…. И много там было?
— Если верить оговорке царя, то золотом и серебром — примерно на восемь миллионов талеров.
— Ого! — Хором произнесли Софья с Василием. — Но зачем он их скрывает? Какой в этом смысл?
— Петр вообще довольно скрытный человек. У него много тайн. Да и служб тайных. Анна ведь не так проста, как может показаться. Она не только за мошной царя приглядывает, но и, как я случайно узнал, руководит какой‑то странной службой, на которую берут только женщин да с амбициями и красивых. Поначалу шутили, что Петр решил себе гарем завести, как османский султан, вот и набирает шлюх. Но уже сейчас так говорить опасаются. Да и вообще — к Анне даже Голицыны только уважительно обращаются.