По отношению собственно к , ее прошлому и будущему, журнал часто равнодушен, а иногда и враждебен. <…> Одного за другим Вы выпускали на подмостки русоненавистников, начиная со знаменитой синявской «суки», от которой журнал публично так никогда и не отмылся. Не перечисляю всех, разных Лосевых, но вершиной их – ядовитый Янов, по поводу которого Вы обещали дискуссию, да что-то никто не нашелся[1533].
В письме от 28 января 1979 года Солженицын упрекал Максимова в том, что в «Континенте» «общий воздух какой-то – без боли за Россию». Признавая, что «внешних трудностей» Максимова в издании «Континента» и в реакции на журнал со стороны леволиберальной общественности он «почти не знает», Солженицын подчеркивал: «А вот с Синявским Вы сами виноваты: Вы вовремя не сделали резкого движения отграничения, а такое движение всегда очищает, он во многом вырос именно благодаря „Континенту“ и Вам»[1534].
Солженицын не раз признавал, что восточно-европейское направление в «Континенте» удалось и что «противобольшевицкую линию Максимов выдерживал вполне» (об этом можно прочесть и в мемуарных «очерках изгнания» «Угодило зернышко промеж двух жерновов»)[1535]. Однако разработки именно русской темы, проблем русской истории Солженицыну в журнале постоянно не хватало, и в этом отношении редактор «Континента» его весьма разочаровывал. В письме от 12 марта 1979 года Солженицын пояснял Максимову:
Не склоняю Вас к тому, чтобы тема России была ведущей, – но когда уж касаетесь ее – то чтоб это было и сильно и достойно! Не скрою от Вас, что нищета и физическая гибель, и духовное развращение России болят во мне больше, чем победное движение коммунизма сквозь болванный мир – поэтому больней всего воспринимаю, когда русские авторы или редакторы облыгают Россию. Пусть Синявский смеет писать, что русский народ – навоз (это едва прикрыто сказано в «Синтаксисе» № 2, я его в руках не держал, но по Би-Би-Си он хвастался статьей: уподобимся навозным жукам и будем иметь дело с тем материалом, который единственно есть, – да и статья-то очевидно все того же Янова, только под псевдонимом, бездарно выбранным). Но, о, если бы (выражаю и чувства моих друзей в России) в Континенте не было по крайней мере пинков России. А они – бывают[1536].
Далее Солженицын вновь высказывал недовольство тем, что в «Континенте» была опубликована работа Янова («Комплекс Грозного» – 1976. № 9, 10), извращающая русскую историю, и что за два года никто на страницах журнала не ответил этому автору по существу. Теперь же, когда в распоряжении редакции есть обстоятельная и глубокая статья Б. Парамонова, ее публикация по непонятным причинам задерживается, а текст подвергается сокращению (статья Парамонова «Парадоксы и комплексы Александра Янова» была опубликована в «Континенте» № 20, 1979).
У нас нет возможности проверить, что именно сказал Синявский в своем выступлении на Би-би-си, но обратимся к № 2 «Синтаксиса». Здесь и близко нет высказывания Синявского, хоть как-то напоминающего сентенцию о том, что «русский народ – навоз». Что же есть? В разделе «Современные проблемы» опубликована статья под псевдонимом Л. Ладов: «Несколько мыслей о России, спровоцированных современными „славянофилами“». Эти заметки сопровождаются комментарием Синявского – «Называя имена». Размышляя об антисемитизме в СССР, Синявский говорит об опасности развития фашистских идей на русской почве и, в частности, называет одну из разновидностей такой идеологии – «православный фашизм»:
Должен признаться, на мой субъективный взгляд и вкус, этот «православный фашизм» наиболее опасен, и само сочетание – Православия с тоталитарной властью под христианскими знаменами (или подмена Государства – Церковью, Теократией), сулит надругательство, какое на Руси нам и не снилось. Заранее можно представить: победи эти идеи, и мы получим еще одно кровавое и пародийное Царство Божие на земле, каким уже был для нас марксов «социал-коммунизм»… Только страшнее, кощунственнее – оттого, что на сей раз это сделать обещают именем Христовым (запятнав). Собирая под слепые хоругви толпы изголодавшихся по вере и по крови подвижников. Церковь обратив (Церковь!) в новый тюремный застенок…[1537]
Разумеется, такого рода опасения Синявского могли вызвать у Солженицына только гнев и раздражение, поскольку он совершенно искренне считал и утверждал (исходя из собственного мировоззрения и веры), что в России медленно, но неуклонно, вопреки гонениям на церковь, началось возрождение православия и что этот процесс целителен для духовной жизни страны.
1535