В № 34 (1994) «Синтаксиса» было опубликовано «Заявление для печати» Максимова: в связи с открывшимся доступом к архивным материалам Лубянки он просил прощения за то, что подозревал Синявских «в вольных или невольных связях с КГБ» и публично высказывал такие подозрения.
Примирению предшествовала еще одна веская причина: супруги Синявские и Максимов, как известно, резко отрицательно отнеслись к обстрелу Верховного совета в Москве 3–4 октября 1993 года, не приняли официальной версии событий и позиции, занятой Б. Н. Ельциным. В «Независимой газете» от 16 октября 1993 года П. Егидес, В. Максимов и А. Синявский выступили со статьей «Под сень надежную закона…», пафос которой в тот исторический момент либерально-демократическая общественность совсем не разделяла. Синявский и Максимов вновь оказались диссидентами и оставались ими теперь уже до конца своих дней.
Елизавета Шарыгина (Москва)
ИСТОРИЯ ОДНОЙ МИСТИФИКАЦИИ
Бытование литературной эпиграммы часто сопровождается «нештатными» ситуациями. То и дело происходят недоразумения с авторством, анонимные миниатюры приписываются известным поэтам, а авторские живут в устной передаче в качестве «безымянных». Возникают разночтения по поводу адресатов эпиграмм. Сами тексты их подвергаются различным трансформациям и искажениям. А нередко эпиграмма остается в рукописи и становится неизвестной литературному миру до тех пор, пока ее не извлечет оттуда дотошный архивист.
За эпиграммой часто стоит какая-то история, интересная не менее, чем самый текст малого стихотворного произведения. Эпиграммы неоднократно оказывались в центре исследовательского внимания Н. А. Богомолова[1541], всякий раз становясь важным историко-литературным материалом.
В нашей заметке пойдет об одном эпиграмматическом эксперименте Леона Робеля (Léon Robel, 1928–2020). Поэт, переводчик, филолог, посвятивший свою жизнь изучению русской новаторской поэзии и презентации ее во франкоязычном пространстве. Переводил Семена Кирсанова, Андрея Вознесенского, Владимира Бурича, Олжаса Сулейменова, Ольгу Седакову, а главным героем его трудов стал Геннадий Айги, о котором он выпустил в 1993 году книгу на французском языке; затем, в 2001 году, вышло дополненное русскоязычное издание в переводе Ольги Северской.
В 2003 году во Франции вышла составленная Домиником Бюссе (Dominique Buisset) антология «D’Estoc & d’intaille. L’Épigramme. Essai de lecture & d’anthologie». Русский раздел («Trésor d’épigrammes russes») составлен и переведен Л. Робелем.
Антология, массивный, альбомного формата, фолиант в 500 страниц, задумана как довольно амбициозный проект: сам подход к жанру сочетает академичность и задачу не столько объяснить, что такое эпиграмма, сколько – показать жанр во всем его разнообразии и загадочности. Здесь нашлось место игре, мистификации. Границы жанра трактуются достаточно широко, строгое определение эпиграммы заменяется перечислением ее свойств: краткость, наличие пуанта, вариативность.
Разделенные по историческому и географическому принципу тексты эпиграмм предваряет объемное эссе, посвященное истории жанра. Далее следуют несколько тематических подборок «Темы и вариации», в которых показано, как одни и те же сюжеты варьируются в античных и французских эпиграммах. Большой раздел посвящен истории французской эпиграммы. Среди современных авторов – Л. Робель (таким образом, он оказывается не только составителем и переводчиком, но и эпиграмматистом).
Наконец, настает очередь «иностранных поэтов». Здесь составитель антологии явно не стремился к строгости: так, английская эпиграмма представлена всего несколькими примерами. А вот русская часть занимает 22 страницы.
Л. Робелю удалось не только подобрать подходящие образцы жанра, представить адекватные переводы, но и показать образ русской эпиграммы, в которой следование античной, французской традициям всегда сочеталось с оригинальностью. Разнообразие тем и видов характерно для всей истории русской эпиграммы.
В подборке представлены эпиграмматисты разных эпох: от Симеона Полоцкого – до Владимира Маяковского. Главным автором признан А. С. Пушкин: все его предшественники представлены одним-двумя текстами (его учитель В. А. Жуковский – тремя), но пушкинских эпиграмм – четыре[1542]. Среди выбранных составителем авторов – А. П. Сумароков, В. И. Майков, И. С. Барков, М. М. Херасков, Д. И. Фонвизин, В. В. Капнист, К. Ф. Рылеев, П. А. Вяземский, Ф. И. Тютчев, М. Ю. Лермонтов, К. Прутков, Н. Ф. Щербина, Н. П. Огарев. Среди представленных тем – литературная полемика («Хоть теперь ты ex-писатель…» Щербины), политическая жизнь («Не богу ты служил и не России…» Тютчева), литературная политика («Однажды ГПУ пришло к Эзопу…» Эрдмана).
1541
1542
Эти переводы были опубликованы ранее в подготовленном Л. Робелем и посвященном Пушкину номере журнала «Europe». Одной из приглашенных составителями участниц была автор этой заметки: