Библейские предания изображают еврейский народ как народ, если исконно и не безгосударственный, то, во всяком случае, живущий в формах последовательно теократического строя. Им правит Егова, наместники его и пророки. Царская власть, по преданиям, не является учреждением, покоящимся на глубоких национальных основах. Она скорее имеет происхождение заимствованное и принадлежит к позднейшему периоду еврейской истории. Если мы не ошибаемся, первое упоминание о царской власти содержится в книге Судей, где сказано, что Анимелех царствовал над Израилем три года. События этого царствования в библейском изложении носят довольно запутанный характер. Комментаторы предполагают, что в дошедшем до нас библейском тексте соединены его составителями и редакторами два рассказа — один более летописный и хронологический, другой — морализирующий и объясняющий[10]. Последний, следы которого можно нащупать на всем протяжении библейского текста, несет вместе с собою враждебное к идее царства, теократическое настроение. Одно из первых проявлений его мы наблюдаем уже в изложении событий, непосредственно предшествующих царствованию Анимелеха. Когда отец его, Гедеон, судья израильский, победил жителей Востока, израильтяне сказали ему: «Владей нами, ты и сын твой, и сын сына твоего; ибо ты спас нас от руки мадианитян». Гедеон сказал им: «Ни я не буду владеть вами, ни мой сын не будет владеть вами; Господь да владеет вами». Хотя слова эти и не указывают совершенно ясно мотивов отказа Гедеона, однако в них нельзя не почувствовать того настроения, которое склонно истинной властью для Израиля считать власть божескую, а не человеческую[11]. Другого мнения по библейскому рассказу держался сын Гедеона, Анимелех. По смерти отца, он пошел к себе на родину и сказал своей родне: «Внушите всем жителям Сихема — что лучше для вас, чтобы владели вами все семьдесят сынов Иеровааловых или чтобы владел один?» Так он предлагал себя в цари, и родне удалось склонить на его сторону народ. Народ дал ему денег, Анимелех нанял на них «праздных и своевольных людей», убил при помощи их всех братьев своих и был поставлен народом в цари. Как оправдывается в этом рассказе то мнение, которое имел Августин по поводу происхождения государственной власти: «Государственная власть там, где братоубийство и кровь». Только один из братьев Анимелеха, Иофам остался в живых, и он резко выступил против поставленного царя. Он взошел на гору и оттуда обратился к народу с речью. Речь эта столь характерна для политических настроений Израиля, что ее нельзя не привести целиком. Предположение, что она является позднейшей вставкой в текст, нисколько не меняет ее ценности[12]. Так или иначе, она является выражением некоторых идей еврейского народа, и можно только спорить, когда эти идеи народились — в период ли формирования еврейского закона или в период после вавилонского плена.
«Послушайте меня, жители Сихема, — говорил Иофам, — и послушает вас Бог. Пошли некогда дерева помазать над собою царя и сказали маслине: царствуй над нами. Маслина сказала им: оставлю ли я тук мой, который чествует богов и людей, и пойду ли скитаться по деревам? И сказали дерева виноградной лозе: иди ты царствуй над нами. Виноградная лоза сказала им: оставлю ли я сок мой, который веселит богов и человеков, и пойду ли скитаться по деревам? Наконец, сказали все дерева терновнику: иди ты царствуй над нами. Терновник сказал деревам: если вы поистине поставляете меня царем над собою, то идите, покойтесь под тенью моей; если же нет, то выйдет огонь из терновника и сожжет кедры ливанские»[13]. В этой притче обнаруживается уже принципиальное отношение к государственной власти. Поставить царство — это значит лишиться самых высоких святынь и благ. Поставить царство — это значит попасть в терния и у них искать защиты от палящего солнца. И в тоже время народ, возжаждавший царства настолько разошелся с Богом, что он достоин возмездия — и только терния царства могут быть наказанием ему. Возврата нет — выйдет огонь из терновника и пожжет кедры ливанские.