Но тем не менее именно в XVII столетии в полках нового строя (и частично в стрелецких) заложены основы создания офицерства регулярной армии, а в общественное сознание внесены те начала и принципы, которые позволили со временем коренным образом изменить социальную роль и значение воинских начальников.
Постепенное введение новой, чисто военной иерархии чинов и отмена местничества совершили тот переворот в российском обществе, без которого было бы немыслимым существование офицерства как костяка регулярной армии. Постановка «знания» (хотя бы и фиктивного) выше «породы» (а именно это означала и юридически закрепляла новая иерархия воинских чинов) приучала общество и армию к мысли, что офицером может быть каждый, кто окажется способен к исполнению соответствующих обязанностей. Это, в свою очередь, подводило к мысли о необходимости равенства всех при поступлении на службу, что нашло позже юридическое закрепление в петровских законах о том, что все военнослужащие должны начинать службу рядовыми. Без формирования (хотя бы в зародыше) подобных представлений реформаторская деятельность Петра в данном вопросе вряд ли могла быть успешной.
Начало традиции производства в офицеры независимо от происхождения, окончательно установившейся при Петре, было положено в XVII в. С другой стороны, представление о том, что всякий офицер должен быть членом высшего в государстве сословия, что первый офицерский чин открывает доступ в дворянство, также идет из этого столетия — с наделения поместьями на правах русских дворян таких «неродословных» людей, какими были с точки зрения русского общества приезжие офицеры–иноземцы. (Конечно, только вполне слившихся со своим новым отечеством — «новокрещенов»; они получали и традиционные русские придворные чины — стольников и т. д.) Наконец, в XVII в. происходил постепенный рост группы служилых людей, социальное положение которых определялось носимым ими военным чином; сосуществование и негласное, объективное соперничество традиционной придворной и новой военной иерархии чинов завершилось, как известно, при Петре I полным торжеством последней. Коренное изменение взгляда на роль офицерского чина в сословной системе русского общества, подготовленное нововведениями XVII столетия, явилось важнейшей предпосылкой для обретения русским офицерством его статуса в последующие столетия.
Статус офицера в русском обществе XVIII–XX вв.
Высокий статус офицера в русском обществе XVIII–XIX вв. был явно не случаен: он закономерно подготовлен бытовавшим с раннего средневековья на Руси отношением к воинской службе. Та система представлений, сложившаяся в европейских и ряде азиатских стран, о которой шла речь выше, в полной мере была характерной и для России. Собственно, первоначально дворяне отличались от крестьян тем, что первые за свою землю несли военную службу, а вторые — платили подати. Разделение на «благородных» и «подлых» имело своим основанием именно это обстоятельство: носить оружие и быть воином считалось делом благородным, и занятие это из поколения в поколение давало основание считать свой род благородным, тогда как слово «подлый» (не носившее изначально своего нынешнего отрицательного значения) означало «податной», т. е. платящий подать. До XIX в. исключение человека из подушного оклада означало для него важнейшее изменение социального статуса — его выход из «податного состояния» (охватывавшего более 95% населения страны) и приобщение к одной из элитных групп, чьи занятия ставили их выше остальной массы населения, поскольку признавались настолько важными, что освобождали от личной подати (духовенство, чиновники, почетные граждане и др.). И первым из таких занятий была военная служба.
В допетровские времена быть рядовым воином дворянского ополчения считалось более почетным, чем занимать даже весьма нерядовое место в приказном аппарате гражданского управления. Служба предков в качестве подьячих, например, не рассматривалась как свидетельство дворянского происхождения человека, потому что такая служба сама по себе не вводила человека в то время в состав дворянского сословия, тогда как факт упоминания предка в «десятнях» — списках лиц, обязанных наследственной военной службой, таким доказательством безусловно являлся. Важнейшее значение имел наследственный характер такой службы: высшим сословием были дворяне именно как служилые люди «по отечеству» — и сами обязанные военной службой по наследству, и потомки которых обязаны были продолжать ее в отличие от служилых людей «по прибору» (пушкарей, стрельцов и т. д.), которые не были связаны такой обязанностью. Воинская служба в те времена, особенно на рубежах «дикого поля», была делом нелегким. В районах «засечных полос», прикрывавших страну от татарских набегов, было испомещено особенно много дворян. Потому наибольший процент древнего дворянства, записанного в шестую часть родословных книг, обычно приходился на те губернии, где эти полосы в свое время пролегали, — Пензенскую, Рязанскую и т. п. О тягостях службы на «засечных полосах» свидетельствуют кажущиеся ныне парадоксальными царские указы о запрещении дворянам переходить в холопы.